***
В красноватых от песка сумерках уходящего дня Александра не увидела ничего подозрительного. Такие бури были привычным атрибутом засушливых мест, и женщина быстро привыкла к ним. Все, что ей требовалось в такие дни: плотная одежда, закрывающая лицо и тело. Последний подарок мужа – плащ канареечного цвета отлично справлялся с этой задачей. Но время, проведенное в пустыне, не пожалело и его. Дырявый, макинтош достался Зяблику. Вот и сейчас, на краю деревеньки - у старой подруги Зафиры, он был в нем. Так думала Алис, на крепкий засов закрыв железные двери здания благотворительной миссии, когда от сильного и хлесткого порыва ветра опрокинулась придверная урна, больно ударив ее по ногам. Не ожидавшая этого, женщина упала наземь. Струи воздуха тут же щедро одарили ее всем тем, что хранилось внутри урны. Но на возмущение уже не было времени. Боковым зрением она заметила, как дальнюю оконечность улицы закрыли четыре белые, качающиеся, как маятник, тени. Пятая - чуть выше, чем все остальные, застыла у проема, ведущего на центральную площадь, метрах в сорока от нее. Животный страх одолел женщину - тени, окружали ее кольцом. Покрытые язвами лица, похожие, будто клонированные, застыли в немом и хищном ожидании. Несколько ударов сердца, несколько минут: пугающе - длинных и коротких одновременно и круг замкнулся. Клекотом раненой птицы посреди не ясного гудения в мутном красноватом воздухе завис отчаянный женский крик. Ни Зафире, ни Зяблику, который собрал всю знакомую ребятню для поисков, не удалось найти Александру в деревне и за ее пределами. "Духи пустыни забрали ее!" - тихонько перешептывались местные жители, в страхе перед неуправляемым явлением природы. Только они не знали, насколько правдив этот шепот.
***
Три года, которые прошли с тех пор, показались украденной женщине сплошным кошмаром. На первых порах ее удивляло то, что она все еще жива, хотя назвать это жизнью вряд ли бы кто осмелился. Практически каждый день, проведенный в плену, обладал чудовищной упорядоченностью.
С ранних утренних часов до поздних сумерек ее подвергали пыткам. Лишали сна, пищи и воды; били, до кровавых пузырей под глазами, чтобы к ночи - в поступающем холоде, инъекциями неизвестного препарата, вызвать муторное забытье, в котором она доживала до утра. А утром...Утром приходила новая боль.
Лишь в краткие минуты спокойствия, когда обезумевшим мучителям уже не хватало фантазии для создания новых пыток, в медленно гаснущих мыслях женщины начинал теплиться слабый огонек. В эти минуты с нею были Влад и Зяблик. Их лица возникали перед глазами, их голоса баюкали, усмиряя жар во вновь обретенных шрамах. Жаль, что эти мгновения счастья были так коротки!
Кривые оскалы, которые возникали на лицах главарей, после особенно долгих ночей, напоминали ее, что Влада уже не вернуть. Но Зяблик, она верила, был жив. В глубине пустыни, которая теперь пугала ее просторами, его детское сердце звало ее к себе. Да только невидимая цепь сдерживала тело. Цепью стал наркотик, который ей вводили уже не зависимо от состояния.
Так, в коротких вспышках пробуждений, боли и сна, как песок сквозь пальцы, утекало время. Иногда, спутывая реальность с выдумкой, она видела перед собой новые лица. Женщины, мужчины, дети - все они угасали, среди ее конвоиров быстрее, чем плавится воск свечи. Не умирала только она.
Вскоре, Александра догадалась, что эта ее особенность не на шутку заинтересовала "призраков". Ежедневная карусель боли и наркотиков прекратилась, ей все чаще стали давать вдоволь воды и еды, но вместе с этим появилось то, чего она никак не ожидала увидеть здесь. Каждые двенадцать часов у нее начали отбирать пробы крови. Знакомые пробирки с клеймом благотворительного центра из деревни говорили о том, что "Ночной ветер" посетил деревеньку Зафиры. С тяжелым сердцем она ждала когда в лагере появятся знакомые лица. Но ни в этот день, ни несколькими днями позже этого не происходило. Мелькнувшее слабое облегчение не скрасило течение печальных будней.
Только через два месяца Александра поняла, что пробы крови, которые отбирали у нее главари банды, не случайны. Они не были связаны с болезнью, от которой умирали жители пустыни. В почти вернувшем свои формы теле женщины начались стремительные изменения, говорившие лишь об одном: Алис была беременна. Где и когда это произошло - думать не приходилось. Два с половиной года неведения, что приходило по ночам, четким строем отметин отпечатались на стенках большой, переносной, деревянной клетки, в которой ее содержали.