Казалось бы, открытие такого масштаба могло смягчить сложившуюся в мире ситуацию, но, к сожалению, время было упущено.
Через неделю, после дня рождения Анни Александра умерла.
А еще через двое суток, под покровом ночи из лаборатории центра были украдены последние образцы, приготовленные Беттс для передачи в ближайший, крупный населенный пункт.
В это же время пропал и Зяблик. Два этих события связали вместе, но все попытки поиска мальчика не увенчались успехом.
Сорванец, всю жизнь бывший заводилой в кругу местной ребятни, слишком хорошо знал, как надо скрываться и выживать в пустыне.
Анни осталась одна.
За год, проведенный без брата, вокруг нее сформировался шлейф исцеленных, которых, впрочем, недолюбливали все те, кого не коснулись болезни.
Через два: слухи о даре «обретенной» разошлись за границы деревни и она, уже заметно укрытая причудливыми узорами, подобно древним божествам, оказала помощь и им. К тому времени стало известно еще о нескольких «обретенных», что пришли с пустынных равнин.
К исходу третьего отделившаяся от остальных прослойка выздоровевших, совершила массовый исход из ранее принадлежащих им деревень и поселилась в пещерном комплексе, который когда – то отыскал Зяблик. Там же до Анни долетели слухи о том, что далеко на востоке мальчишка в желтом прорезиненном пальто в рядах сопротивления борется против «Ночного ветра» и, каждый раз побеждает. С этих пор Анни искала встречи с ним. Несколько раз посланники из ее группы отправлялись по соседствующим деревням, чтобы справиться о пеердвижениях Зяблика.
И вот, наконец, у ворот одного из селений они встретились. Анни почти не изменилась. Лишь немного загрубели шрамы на белоснежной коже и отросли волосы. Теперь они прихотливым каскадом спускались на ее плечи и завитками оканчивались у пояса. Глаза стали серьезнее, в них уже не было детской отрешенности и наивности. Девочка, видевшая перед собой болезнь и урон, уже не могла смотреть на этот мир другими глазами.
Зяблик изменился сильнее. Его и без того угловатые плечи теперь сильнее проглядывали через плащ. Шея вытянулась, а на лице, вокруг глаз кольцами прорезались морщины. Солнце и без числа бессонных ночей потрудились над ними.
Не видевшим друг друга много лет им и сейчас нечего было сказать друг другу. Да и что тут скажешь: человека, объединявшего их не стало, а слова прощения позабылись в пути. Но где - то внутри еще теплилась надежда на лучшее будущее. Только каким оно будет не знал никто.
***
"...не знает никто!" - внезапно в голове Зяблика мелькнули слова древней передачи о распространении вируса Мартинес – Кользонни, которые он смотрел по телевизору вместе с матерью, когда был маленьким. Детство ушло, и среди пустыни уже нельзя было найти ни одного телевизора. Только полуразбитые коробки с огромными и запыленными серыми глазами - линзами иногда попадались ему на пути от деревни к деревне.
Все было в прошлом, за исключением одной простой мысли. О сроках окончания эпидемии, которая вот уже какой год властвовала над всем миром до сих пор никто не знал. Как и не знал того, как скоро канут в небытие остатки армии "Ночного ветра". Каждый выживший стремился сократить это ненавистное число, однако не всем это удавалось. Сотни людей, таких как он, погибали от внезапных атак или становились продолжением проказы, заполонившей все вокруг.
Вот только сегодня, сегодня был другой случай. Сегодня он точно знал, что пришествие призраков пустыни произойдет. Об этом ему доложила ребятня из поселка еще утром. Стан призраков видели у дальних дюн. Сегодня он отыскал последнюю каплю крови Александры - оружие против Них. И сегодня с ним будет та, которую он должен был защищать еще со времен, когда у них была мать. Должен был уберечь от толпы и горя, но не смог, не сумел. Она укрылась за стенами деревни, вместе с теми, кого уже не считали людьми. Оправдает ли она его? Простит ли? Сожалела ли она когда - нибудь о том, что было в их общем детстве.
Сегодня он узнает. И расскажет ей обо всем, что было и на его душе.
А пока. Пока нужно защититься от зверя за дверьми. Страшного человеческого монстра за воротами крохотного селения.
Угловатый подросток в безразмерном балахоне плаща и хлипких сандалиях на босую ногу, вооружившись распылителем, переделанным из старой компрессорной установки шел к валам ракушечных стен и ворот, чтобы излить на них весь страх. Всё боль и ярость, которая скопилось в этом маленьком тельце за обретенное, но такое одинокое время. Так её, так...