За отца, любимого отца, которого не пожалели призраки пустыни. За искалеченную жизнь матери, которая до конца своей жизни так и не улыбнулась. Даже за сестрёнку, ставшую границей между людьми и тварями, не по своей воле.
Горите! Исчезайте! Распадайтесь пеплом. Ну же... Где же вы?
Тонкая взвесь капель материнской крови в воде ложилась на песок и ворота невидимой вуалью. Вуалью, охраняющей стены деревни и всех, я кто жил за ними.
Даже в этой маленькой капле крови, что до последнего хранил Зяблик, было достаточно яда, чтобы остановить ошметки мрази, что стекалась сюда со всей округи. Но где взять еще, как защититься от следующей волны? А ведь она будет, непременно будет...Нет! Пока это неважно. Люди. Важны только люди: запуганные, укрывшиеся по норам, даже те, кого излечили обретённые. Теперь Зяблик понял и их силу.
Вот так. Приземистые валы стен укрыты. Осталась лишь пустота самих ворот.
И всё.
От левого края вправо,прямо и вниз. Защитным знаком, замком, ячейкой сети,что остановит их.
- Зяблик!
- Стой,Анни! Возвращайся в деревню.
- Хорошо, но ты...
- Я приду. Потом.
- Зяблик, но ты...Я! Я.
- Знаю, Анни! Знаю. Иди!
"Иди!"
Пусть идет! Пусть хотя бы у нее будет жизнь!
- Мне жаль!
Странные взрослые слова. Искренние. Когда она успела так вырасти?
Анни, Анни - белокурая глупышка. Перед глазами тот день, когда он оставил ее среди песков пустыни. В первый раз!
- Зяблик, я к маме хочу!
Подведенные красным и черным глаза глядят на него с мольбой. Глаза, которым отныне суждено плакать, чтобы поддерживать жизнь в песках. Явление и способность таких, как она - обретенных, дарованная чумными призраками одновременно с завидной устойчивостью к синдрому Мартинес – Кользонни. Убивающая их матерей, но дающая надежду даже тем, кто проиграл битву с раком. Нужны лишь несколько капель свежей крови во время дождя. И все! Иии все!
- Нет у нас мамы! Не будет больше! Только ты осталась!
Она осталась! Обернуться. Хрупкая фигура, в которой еще скрыты, но уже намечены изящные женские черты. Силуэт до боли напоминающий птичий: девочка поднялась на носочки, руки слегка разведены и приподняты. Мгновение и оторвется от земли, полетит навстречу солнцу. Обожжется, испортит свою белую, белую - белую кожу в сети рубцов. Кто ее защитит?
От мыслей Зяблика отвлекает звук. Тихое - "о-о-с-с-с-а-а-и". Так поют песчинки, когда над ними властвует ветер. Так звучит пустыня, когда над ней поднимается песчаная буря. Предвестница "Ночного ветра". Она уже тут: над горизонтом в пока ясном небе виднеются мутноватые и красноватые шапки пылевых облаков. Духи следуют за ее стеной.
- Начали.
Облака, со скоростью поездов метро, о которых ему рассказывала Александра, летят к нему. Но то в небе, а на земле... Еще одной стеной, белой и от этого наводящей больше жути плывут они. Высокие, иссущенные солнцем скелеты в лохмотьях - саванах. Абсолютно беззвучно перемахивают через барханы, все ближе и ближе к деревне. Кровь закипает в венах стража. Жар от нее не выходит за пределы желтого пальто, которое теперь смотрится непомерно большим. Ноги в сандалях принимают удобную позицию. Сердце бешеным барабаном ухает в груди. Бум - бум, бум - бум! Тик - так - исчезают минуты, тают метры разделяющие их. Все!
Первый идущий сталкивается с невидимой преградой. И обманчивая маска страдания трескается на его лице, обнажая желтоватые мускулы, связки, кости. Крови в них почти нет. Еще один... Еще. Худые, как спички, ноги, что проглядывают из - под ткани скользят по глинисто - красным лужам. Но даже это не останавливает их. Песок сечет высеченые из мела кирпичи. Там, где ветер его с остервенением подбрасывает и впечатывает в валы в воздух выбрасываются снопы искр. Рожденное стихией электричество выжигает защиту, образуя в ней бреши. Глаза мальчика расширяются, когда пятерка тварей ломает блоки ворот с легкостью, будто они картонные. Крик застывает в горле, когда несколько пастей вгрызаются в шею, плечи, грудь. Крик умирает, не успев родиться. Но на смену ему в последнюю секунду жизни мальчика врывается девичий визг:
- Зяблик!
Темнота!
Тело, как сломанную шарнирную куклу, подминают под себя толпы, рвущиеся в деревню.
Обретенные, новый вдох человечества! Пусть им повезет в этот раз!
***
Семнадцать лет прошло с этого дня.
Из крохотной деревни вырос город, который сейчас - в мимолетную весеннюю пору по крыши утопал в зелени. И дело было не только в источнике воды. Его лет пять назад откопали сыновья Зафиры - погибшей давным-давно вдовы из горной деревни.Но основную воду принесли сюда дожди, которые ровно семнадцать лет назад внезапно вылились на этот умирающий край. Что же было причиной такого странного явления? На вопрос может ответить любой житель города. Ответить и отвести на центральную площадь, где в уютном уголке расположился необычный памятник. "Сойка и зяблик" - так его называют местные. Однако, даже при должном уровне фантазии в двух скульптурах, любовно вылепленных из розового туфа, не угадаешь птиц. Девочка и мальчик в махине каменного плаща откроются вашему глазу на тенистой аллее. Но не просите никого рассказать их историю. По кипельно - белой коже здешних обитателей не пробежит мурашками волна сочувствующего возбуждения и интерес никогда не коснется кроваво - красных глаз...