Ребята играли как всегда здорово. Прозвучало уже две песни, и каждую принимали с восторгом. Алана старалась не смотреть на небольшую сцену и сидела к ней спиной, с наслаждением купаясь в музыке и потягивая «Кровавую Мэри». Ей вспомнился бар на окраине города, где она в первый раз увидела и услышала этих музыкантов, их выступления на выпуском и Дне города. Тогда в группе пел ее Бертран… Девушка сморгнула выступившие слезы. Ей не надо было приходить сюда. Слишком свежи воспоминания, еще болит незаживающая рана в сердце. И видимо, она все же опьянела, раз ей слышался сейчас хриплый голос Берта.
— Она сидит в углу
И поёт себе колыбельную,
Укутавшись в обещания,
Которые никто не торопится выполнять.
Она больше не плачет про себя,
На её лице больше нет слёз.
Остались только дневники с пустыми страницами
А чувств больше нет,
Но она споёт:
Всё горит,
Все кричат,
Сжигая свою ложь,
Сжигая мои мечты,
И всю веру,
И всю боль,
Сжигая всё дотла,
Потому что моя злость
Всё воспламеняет.
(M-Box – Everything Burns (Ben Moody Anastacia live cover)
Голос был чуть ниже и чуть более хриплым, но это, несомненно, был голос Бертрана. Девушка медленно, словно во сне, повернулась к сцене и всмотрелась в исполнителя. Затянутый в черную кожу, в длинном до пола черном плаще и черных очках, у микрофонной стойки стоял Бертран. Его кожа была бледной, будто вымазанной мелом, черные волосы сильно отросли, они обрамляли лицо, падая на лоб, и закрывали шею. В его позе было что-то неестественное, может быть то, что держался он за стойку только одной рукой, но это определенно был он, ее Бертран. Ошибиться было невозможно, хоть сцена была и затемнена. Алана очень хорошо знала каждую черточку его лица, каждый изгиб его тела, каждый его жест. Вот он чуть склонил голову, вот откинул назад непослушную прядь волос и улыбнулся уголком губ. Да одно то, как завороженно смотрели на него все девушки бара, говорило о том, что это был он. Алане показалось, что температура в баре сначала резко упала, а потом вновь подскочила до предела. От мужчины на сцене тянуло животным магнетизмом, но у него не было незабываемой пластики Бертрана. Он казался на удивление статичным.
— Вот это да… — восторженно протянула рядом с ней Синди. Алана посмотрела на нее и снова перевела взгляд на сцену. Этого не могло быть! Она просто давно не пила и быстро опьянела, вот ей и кажется… «Открываются врата в мир мертвых и души умерших гуляют по земле» — вспомнила она слова Синди. Да, после такого поверишь во что угодно.
Девушка закрыла глаза и потрясла головой. Потом с опаской открыла сначала один глаз, потом другой. Парень никуда не делся, он все так же стоял и пел до боли грустную песню.
— Как ты могла быть такой бессердечной?
О, как ты могла быть такой бессердечной?
Как ты могла быть такой холодной, словно зимняя вьюга
Просто вспомни, что ты говорила мне
Тебе нужно следить за тем, что ты говоришь мне
После всего, через что мы прошли
После всего, что мы испытали
Эй, я знаю, ты сказала мне не всё
Эй, я делал не все, так как надо, но это прежний я
И теперь ты хочешь вернуть меня назад и показать мне
Ты так ходишь вокруг меня, как будто не знаешь меня
У тебя появилась новая подруга, хорошо, у меня тоже появились приятели
Но мне все равно так одиноко…
(William Fitzsimmons – Heartless (Kanye West cover))
Алана встала с места и, как загипнотизированная, стала продвигаться к сцене. Чем ближе она подходила, тем увереннее становилась. Бертран, это ее Бертран… До сцены оставалось несколько метров, но песня закончилась и свет погас. Когда софиты снова осветили группу, у микрофона вновь стоял Серджи. Алана ничего не понимала. Неужели она начала сходить с ума? Кто-то тронул ее за локоть. Она повернула голову и увидела улыбающуюся Ричи.