Когда-то, между детством и юностью, когда юношеский максимализм уже затмевает мозг, а детская привязанность ещё просит ласки матери, он, видя как гробится на двух работах его красавица-мать, поверившая своему мужу и жестоко обманутая им, дал себе слово никогда не обещать женщинам того, что не может им дать. А вечной любви он им дать не мог, так как был невозможным ловеласом. Возможно, хоть он и не хотел этого признавать, этим он был похож на отца, но всякого, кто сказал бы ему об этом, он придушил бы на месте. Ему было невыносимо любое сравнение с Роберто Кортезе, ведь он предал их с матерью, обманул самую светлую и добрую женщину на свете и своего маленького сына. Как они ждали его, как надеялась Лили, что он приедет, ну не сегодня, так завтра, или через месяц, или год, или… Надежда умерла через шесть лет, когда от него перестали приходить деньги на содержание сына. Если бы не фантастическое умение Лилиен экономить, Бертран никогда не закончил бы школу и не поступил в колледж.
Колледж… Бертран с тоской вспоминал свои полтора года обучения в SBSS. В своей программе бизнеса он был одним из лучших, но вскоре пляжи Санта-Барбары с загорелыми, чуть прикрытыми красотками, снесли парню крышу. Самое интересное, что ему ничего не нужно было делать для обольщения — обладающий от природы внешностью идеального самца и зашкаливающей сексуальностью, ему надо было лишь, как говориться «повести бровью», чтобы девушки вешались ему на шею. Когда он понял, что безнадежно отстал, ему предоставили возможность исправить задолженности по учебным и бизнес-планам, но тут встала другая проблема, денежная. Лили сильно заболела и уже не могла давать нужную сумму на обучение и проживание в кампусе своего сына. Обучение в одном из лучших колледжей пришлось оставить в прошлом и заняться зарабатыванием денег.
Тут как нельзя кстати пришелся лучший друг по школе, Рик, с которым когда-то они играли в школьной группе и который бредил созданием своей. Началась беспокойная, бессонная, суматошная жизнь музыкантов. В случае с Бертраном ещё надо добавить, распутная. Пятьдесят процентов их успеха делала харизма парня. Иногда сомневающегося в успехе той или иной композиции Рика успокаивал весельчак Фил: «Да ты забей, главное Берту петь начать, а там он своими блядскими глазами сверкнёт и все… Они наши! Ну женская часть точняк!» И действительно, поговаривали, что нередко девушки доходили до крайней степени возбуждения, когда их трусики можно было выжимать, только от того, как смотрел на них фронтмен, от его мимики и жестов, его чуть хриплого голоса. После выступлений он часто уходил с кем-то из таких «растаявших» девушек, бывало, что и не с одной, а вечером все повторялось снова. И так было всегда, до сегодняшней ночи.
Что за блажь взбрела ему в голову? С чего он потащился за ней домой? Подвезти? Он мог вызвать такси, да и она уже не маленькая девочка, сама бы добралась, в родном-то городе… Не маленькая… «Уже не маленькая. Из-за тебя, паскуда…» — прошипел ему внутренний голос. «Серьезно? Это все поэтому? — он возражал самому себе. — Она сама этого хотела, меня, блядь, хотела!» Он не заметил, как стал вслух спорить сам с собой. "Она хотела уйти! — снова возразил ему внутренний голос. — Забыл? Она уже ушла, а тебе разъяснений захотелось…» Он посмотрел в зеркало заднего вида в свои голубые полупьяные глаза.
— Вот же сука! — сказал он самому себе и отвернул зеркало в сторону.
Кто-то опустился на пассажирское сидение.
— Может поговоришь со мной? — Рик взял из рук Бертрана бутылку и хлебнул из горла. — В разговоре с собой ты заведомо проспоришь, а так хоть есть шанс…
Бертран посмотрел на друга.
— Вот скажи, что я за блядун такой? — задал он с ходу вопрос «в лоб».
— Стопроцентный блядун, качественный, — серьезно ответил Рик.
— Издеваешься?
— Констатирую. И, знаешь, раньше тебе это было по херу. Тебя это очень даже устраивало, прям на двести процентов. И девах твоих устраивало, не всех, конечно, но что они могли… — Рик пожал плечами и хлебнул ещё «Джима». — Ты сегодня — здесь, завтра — там, сегодня — с этой, завтра — с той. Тебе ж это нравилось, или нет?