— Вот их на ужин и приготовим, — подвел он итог, выпуская ненужную мелочь обратно в озеро. — Пойдем, будем рыбу запекать. — На кухне он также усадил ее за стол, сделал большую кружку вкусного чая: «Чай Рик учил заваривать, он у нас в этом — гуру», и начал колдовать над рыбой. Через полчаса по кухне понеслись такие ароматы запекаемой в духовке рыбы, что у девушки потекли слюни, и заурчало в животе.
— Моя девочка проголодалась? — он пробегая, поцеловал ее в щеку, руки его были заняты салатом. — Совсем я тебя заморил, да? Еще несколько минут и все будет готово. Где будем ужинать?
— Давай в гостиной. Там такой электрокамин, прямо как настоящий…
— Как скажешь, любимая… Сможешь приготовить на стол?
Алана, глупо улыбаясь его очередной оговорке, кивнула.
— Что ж я совсем, неумеха какая? Накрыть — это запросто, это вам не рыбу наловить-приготовить… — причитала себе под нос девушка, доставая тарелки и приборы, сервируя стол, придвигая поближе к камину два кресла. Когда все было готово, Бертран принес запеченую рыбу, картофель, салат и запотевшую бутылку «Шардоне». Разложив все на тарелки и налив в высокие бокалы вино, он поднял свой бокал:
— За то, что сегодня ты была со мной, — тихо проговорил он. — Приятного аппетита!
Такой вкусной рыбы Алана не ела еще никогда! Сочная, с хрустящей корочкой, с какими-то невозможными приправами, она была до того восхитительной, что она незаметно умяла целую рыбину, разбавляя легким салатом и картофелем с зеленью. Вино было очень кстати: плотное, выдержанное в дубовых бочках, достаточно легкое, с ароматом трав и плодов. Убрав тарелки и остатки ужина со стола, девушка подсела на подлокотник кресла Бертрана. Парень задумчиво покручивал в руках ножку своего бокала, в котором искрилось вино.
— Устал? — она ласково провела по его волосам.
— Нет, милая, совсем нет. Просто задумался… — Он поставил на пол вино, обнял девушку и посадил ее себе на колени. — Я так тебе благодарен за все: за прошедшую ночь, за этот день, за то, что ты случилась в моей дурной беспутной жизни. За то, что не расспрашивала меня о случившемся вчера…
— Бертран, не надо…
— Надо, Алана. Ты оказалась втянута в это с самого начала, не подозревая об этом, и ты имеешь право знать. — Он убрал с ее лица прядь волос, мягко поглаживая скулы. — Я не хотел ехать в этот город, потому что подозревал — здесь живет мой отец, бросивший нас с матерью семнадцать лет назад. И в то же время, мне очень хотелось посмотреть на него, взглянуть в его глаза и спросить, почему он так поступил с нами? Знаешь, мы жили не богато, но очень счастливо, но ему хотелось большего, и он уехал, чтобы подняться. Так он сказал моей матери, а она верила и ждала. Когда на мое одиннадцатилетие к нашему дому подогнали голубой Camaro, и водитель, пригнавший его, отдал мне ключи, я думал — вот оно, скоро приедет отец! Но это было последнее, что я от него увидел. Я даже решил, что он умер, пока, уже учась в колледже, не услышал его фамилию в списке хороших юристов Юго-Востока.
— Колледже, — Алана заглянула в его синие глаза, — ты учился в колледже?
— Да, колледж Санта-Барбары — SBSS. Я проучился там целых полтора года — лучшее время в моей жизни… А потом заболела мама, пришлось все бросить и возвращаться домой. Потом начались поездки, бары, закрутило… Потом умерла мама… — он замолчал, вспоминая этот период в его жизни. Девушка молча гладила его высокие скулы.
— И тут этот город, и я узнаю, что у меня есть младший брат, и у меня просто снесло крышу от осознания всей глубины предательства отца. И я решил, что останусь, и насолю брату — уведу у него девушку, с которой он не сводил влюбленных глаз. Тебя, Алана… Прости, но по началу это было так… прикольно… — Он подождал, словно она должна была что-то сделать, но девушка сидела тихо и зарывшись руками в его волосы, перебирала их тонкими пальчиками. — А потом я понял, что попал… Я понял, что люблю тебя, Алана, что не могу без тебя, — он стал не спеша целовать ее лоб, скулы, шею, — что ты — моя и только моя, — он нежно ласкал ее плечи и руки, целуя ладонь, — и мне стало плевать на всех. Потому, что никто в целом мире мне больше не нужен, — он спустился с кресла на ковер, увлекая за собой Алану, — и я хочу только тебя — маленькую неопытную девочку, которая заводит меня с полу-взгляда, — его руки залезли под ее топ и ласкали грудь. Ее уже повело от его слов, его ласк, его невозможно мягких настойчивых губ, и она снова ныряла в его нежность, окунаясь с головой, забываясь и отдаваясь во власть его опытных рук и их соединение было единственно правильным здесь и сейчас. Умелый любовник, он следил за ее лицом, за каждым вздрагиванием ее тела, каждым вздохом, каждым изменяющимся стоном. Он любил ее трепетно и нежно, как никогда до этого момента, исследуя каждый сантиметр ее влажного от возбуждения тела, открывая все новые и новые для нее высоты блаженства. Они вместе перешли грань, умирая и вновь возрождаясь для новой жизни.