Тарас Мыкытовыч Свидомий
Агрессия против Украины
Свои инвективы хотел назвать «Шерше ля фам», но можно и точнее: «Российское хамство и воровство – проявление агрессии против Украины».
«Мы не расстались с имперским чванством» – писал Е. Ихлов в журнале «Знамя» №7 за 98 г.
«Начинается земля, как известно, от Кремля», вещал советский поэт Маяковский
Оттуда начинается и хамство, хоть при царях, хоть при генсеках, хоть при президентах.
Начнем, пожалуй, в обратной хронологии с последнего значительного события – празднования 1025-летия крещения Киевской Руси. Примазавшись к Крещению, Россия присвоила себе и Крещение, и Русь. Лишним доказательством является начало празднования почему-то в Москве – и помпезное продолжение в Киеве. Т.е. Москва и это действо прихватизировала, чтобы привлечь больше верующих в свой «приход», хотя к этому юбилею не имеет отношения, т.к. князь Владимир, сделав «европейский выбор», принял христианство, а не «православие». Поэтому в Киеве (по идее), на берегу Днепра должны были отслужить общий молебен Вселенский Патриарх Варфоломей и Папа Римский Франциск. А московская автокефалия с патриархией были куплены только через полтыщи лет после крещения. К тому же, российские религиоведы лет 10-15 назад проводили дискуссию об антихристианском характере московского православия.
Во-первых: подчинение церкви светской власти. Во-вторых, объявление царей помазанниками Божьими.
В-третьих: верующие назывались рабами «Божьими». Всё это расценивается как богоотступничество.
Церковь подменила религию антихристианством, став религией господ, а не нравственными лидерами.
Доктор экономических наук Г. Лисичкин (журнал «Октябрь», №7, 99 год) объясняет, почему это произошло. Потому, что в долгие годы монгольского ига церковь оказалась не с народом, а в союзе с поработителями, получая от них особые привилегии.
В послемонгольский период церковь перешла на содержание теперь уже самодержавного государства, превратившись в один из его департаментов. Петр І нанес смертельный удар церкви и религии, выхолостив нравственное начало на долгие времена, внедряя в сознание верующих психологию раба.
С христианством в России было то, что и с социализмом – учение на практике подменено было мутантом. Государство не позволило церкви стать совестью народа, оно сломало ей хребет, унизило священников до положения госслужащих низшего разряда.
Бердяев считал, что социализм – знак того, что христианство не осуществило свои задачи в мире.
Церковь не поможет духовному возрождению, если будет существовать на государственной основе. А в настоящее время московские попы в Украине и в политику ударились, как настоятель Киево-Печерской (скорее, Московско-Печерской) Лавры Павел. Мало того, во время «оранжевой власти», когда его спросили, что они (РЦ МП) будут делать, если Виктор Ющенко отдаст Лавру Киевскому патриархату (что было бы более чем справедливо), поп (не священник!) ответил: «Будем биться не на жизнь, а на смерть!». Не молиться! Об этом была публикация в «Аргументах и фактах».
Недаром Маркиз де Кюстин писал: «Российское православное духовенство всегда являло собой государственное воинство, лишь несколько отличное мундиром своим».
И в Украине московские церкви растут стахановскими темпами при содействии местных властей, представители которых получают награды от РПЦ МП.
Далее пойдут более мелкие проявления хамской украинофобии.
Например, судя по фрагментам «опуса» Пелевина, напечатанным в газете, можно предположить, что автор исписался до состояния психастенической психопатии и, опустившись до уровня литературного уркагана, смог накропать только литературные помои, ушат которых он выплеснул на украинцев. Ему подходит выражение Салтыкова-Щедрина «злец», страдающий непреодолимой, неизъяснимой злостью, яростно гложущей его самого. Даже обидных эпитетов не стоит придумывать – слишком много чести. А вот закупщиков его книги надо заставить оплатить этот опус из собственного кармана и заставить самих его читать.
А любимец публики, интеллектуал, специалист по обидному словотворчеству М. Задорнов на каждом выступлении повторяет, что «мы – один народ». И тут же изобретает новояз – «хохлаша». Но мы не будем мстительно изобретать «кацапаша», просто заметим, что с подачи известных людей распространяется бытовое хамство украинофобии.
Почти на пороге вечности «патриарх» Солженицын, вроде бы исповедующий принцип «жить не по лжи», разразился гневной тирадой в «Известиях» по поводу Голодомора: «Провокационный вскрик о «геноциде» стал зарождаться десятилетия спустя – сперва потаенно в затхлых шовинистических умах, злобно настроенных против москалей, а вот теперь взнесся в государственном кругу нынешней Украины». Это свидетельство того, что и у нобелевских лауреатов с порядочностью проблемы.
Современник Солженицына писатель Владимир Тендряков в своем рассказе «Хлеб для собаки» описал свои детские впечатления от ужасного зрелища умирающих от голода украинцев, собирающихся на станции их северного городка, и сам удивлялся, как не сошел с ума. Возможно, его спасла подвижность детской психики с быстрой сменой впечатлений. А вот начальник станции не выдержал – застрелился. На рассвете умерших («падалицу») собирали на подводу и закапывали на околице без учёта, без документов. Тендряков нашел определение партийной обеспеченности на фоне голода и назвал ее «кастовой сытостью». Это и есть синоним ограниченного коммунизма, упомянутого Ниной Кононенко в «заупокойной молитве» по Брежневу и брежневскому коммунизму.
А Владимир Тендряков в конце своего рассказа привел и статистические данные разных авторов по погибших от голода – от 1-2 млн до 6 млн. Приблизительные данные, очевидно, выводились косвенным путем, потому что жертв не считали.
В журнале «Знамя» за 1996 год был опубликован текст писательницы Нины Садур под названием «Немец», в котором на одном листке слово «хохол» склонялось четырнадцать раз.
А Ю. Поляков в книге «Замыслил я побег», кроме того, что ударился в натурализм, отметил, что сахар можно было купить у «хохлов и грузин».
Оба этих писателя приезжали к нам в город на какие-то мероприятия без зазрения совести.
Еще один нобелевский лауреат «великий Бродский» (так напечатано в газете), когда Украина обрела независимость, так взбеленился, что накропал похабный стишок, оскорбляя память «Тараса» и возвеличивая царя Александра. Тоже «великоросс», проникнувшийся духом империи, хоть она и выставила его за дверь.
Ну и, наконец, вызывая огонь на себя, камнепад на свою голову, осмелюсь бросить тень на «памятник нерукотворный», «солнце нашей поэзии», который «милость к падшим призывая», но «не пел с придворными дьячками, в князья не прыгал из хохлов».
Почему же «братья-славяне» так болезненно реагируют на независимую Украину?
Не потому ли, что трехсотлетние усилия по ее поглощению не увенчались успехом?
Несмотря:
1) на политико-военное предательство царя, когда после Переяславской Рады на территорию Украины были введены российские войска;
2) ограбление Петром І церковной и светской литературы;
3) изъятие Екатериной ІІ монастырских летописей и вместе с организованной комиссией написавшей новую историю России, после чего украинцы считались южной ветвью российского народа (тут следует опять вспомнить де Кюстина: «История России составляет часть казенного имущества… народу показывают то, что считают нужным»);
4) партийная советская власть также оккупировала прошлое и трактовала историю в нескольких вариантах, в зависимости от обстоятельств;
В книге «Идеалисты и реалисты» Д. Мордовцев приводит такие слова Петра І: «Сей малороссийский народ зело умен, и зело лукав: он, яко пчела любодельна, дает российскому государству и лучший мед умственный, и лучший воск для свещи российского просвещения, но у него есть и жало. Доколе россияне будут любить и уважать его, не посягая на свободу и язык, дотоле он будет волом подъяремным и светочью российского царства; но коль скоро посягнут на его свободу и язык, то из него вырастут драконовы зубы, и российское царство останется не в авантаже».
Харьковский поэт Борис Чичибабин назвал Москву «ворюгой», такой она и была всегда.
Может, на фоне общего расчеловечивания и власти Князя Тьмы мои эмоции и рассуждения мелочны?