Выравнивание по ширине
Лучи закатного Солнца заглянули в окна квартиры, разбились десятками радуг в хрустальных подвесках люстры, заискрились на гранях спортивных кубков и золотых медалей, расставленных в шкафу, скользнули по развешанным на стене фотографиям знаменитых спортспони. Мускулистый земнопони прикрыл карие глаза, любуясь лучами, играющими в бокале красного вина. Софа скрипнула, когда Аллагро потянулся всем телом, и мышцы вздулись под серой с черным крапом шкурой.
- Что ж, Флэшбэк, начнем беседу? - И тряхнул черной гривой, в прядях которой угадывались серебристые нити - следы прожитых лет.
- Начнем, Кин. - Пегас ткнул копытом кнопку диктофона. - С вами специальный корреспондент газеты «Вечерний Мэйнхэттен» Флэшбэк Кентри, и сегодня я беру интервью у прославленного спортспони Аллагро Кина. Расскажите, как началась ваша жизнь?
- Как и всегда начинается жизнь, с рождения. И едва появившись на свет, я доставил непередаваемый шок родителям. У меня не было задних ног и крупа как такового, зато продолжением тела оказался рыбий хвост.
Кин отпил из бокала.
- Меня осмотрели лучшие врачи Мэйнхэттена, и единогласно решили: я живой и здоровый жеребчик. Узнав такой вердикт, отец-единорог на время лишился дара магии, и следующий месяц познавал все прелести безмагичной жизни земных пони. Ладно, что «живой», с этим не поспоришь. Но «здоровый»? Мать же, пегаска, восприняла все куда спокойнее. Она долго ждала меня, для нее я был желанным сыном. После обследования нас отправили домой.
Были проблемы с кормлением - я слабо стоял на ногах и заваливался. Мать ложилась на пол, чтоб я мог доить ее. Она же в первые недели занималась и моим воспитанием. Отец поначалу не проявлял никакого внимания ко мне, но когда я окреп и начал ходить за ним, интересуясь всеми его деяниями, он сдался.
- Да, трудно смириться с тем, что твой сын не такой как все. А как отнеслись к вам сверстники?
- Первое мое появление во дворе произвело фурор. Равнодушных точно не осталось. Живой интерес проявляли кобылки. Нравился мой хвост. - Аллагро усмехнулся. - Практически после каждого праздника я приносил домой на этом хвосте целый сноп ленточек, цветочков, подковок и прочих знаков внимания. В целом, восприняли хорошо, вместе играли, дружили.
- Как вы сами отнеслись к своей ин… необычности? - Умудрился вывернуться Флэшбэк.
- «Инвалидности», вы хотели спросить? - Зацепился за слово Кин, и поставил бокал на стол.
- Н-ну, да, извините. - Стушевался корреспондент.
- «Инвалидность» - когда что-то сломано, утеряно, не работает как надо. А у меня все что нужно - на месте и работает.
Аллагро отбросил простыню, до сих пор скрывавшую заднюю половину тела, обнажая мощный хвост. Шкура пони гармонично переходила в серую чешую, тускло блестевшую в лучах заката. Длинная боковая линия из множества крохотных черных точек делила хвост вдоль на четко различимые половины - темно-серую верхнюю, и светлую, почти белую нижнюю. Угловатый «руль» резко асимметричен: верхняя лопасть значительно длиннее нижней. Рядом с половой щелью росли два небольших плавника, высокий спинной плавник стоял там, где у обычного пони копчик, а на месте задних ног, на теле закреплены некие механизмы, сложенные витиеватыми сегментами наподобие веера, они плотно прилегали к бокам.
- Красота!
- Достигнутая годами тренировок.
- Это впечатляет.
- Изначально я воспринимал себя как есть. Но весь двор шумно обсуждал эту мою аномалию, и гадал, что я такое. Кто-то притащил из своего дома огромадную «Всеэквестрийскую энциклопедию существ», где и нашли подробное описание моих сородичей - «ихтиопони». Живут они в морях и океанах на малой глубине, ведут кочевой образ жизни, питаются водорослями, а хвост, похожий на акулий, позволяет им передвигаться в воде со скоростью пегаса в воздухе.
- Шустро, однако. - Хмыкнул пегас, вечно получавший последние места по технике и скорости полета.
- Детальное штудирование сей книженции выявило важное отличие от родственников. У меня есть легкие и нет жабр, а значит, я не мог находиться под водой сколь угодно долго. Таким образом я оставался неким средним звеном между земнопони и ихтиопони.
- Как отреагировали родители на эту находку?
- Мать - никак. Для нее важно было каков я сам, а не какой я породы. А отец разыскал где-то свитки генеалогического древа, Селестия помилуй, аж до пятнадцатого колена, и прокорпел над ними весь день. Вопреки ожиданиям, никаких «рыбопоней» он там в предках не нашел. Даже если предположить, что моя мать развлеклась на стороне с каким-то ихтиопони - это абсурд. Она никогда не покидала Мэйнхэттена. Так что Дискорд его знает, откуда у единорога и пегаса взялось этакое чудо-юдо, как я. Родители зареклись спариваться снова, не желая получить кого-то еще со странностями, и я рос единственным жеребенком в семье.
- У вас были проблемы, связанные с телом и развитием?
- Хе-е-е… - Отмахнувшись, Аллагро снова взял бокал. - Налить вина?
- Спасибо, но я на работе, и мне еще домой лететь. Лучше трезвым полечу.
- Проблем было навалом, и первейшей из них - мой хвост. - Медленно опорожнив бокал, Аллагро дотянулся копытом до хвоста и с усилием постучал. - Он абсолютно бесчувственный. На укол еще реагирует, но на прикосновения, изгибания и все остальное - ни йоты. Стучишь по нему - как по дереву. В каком он положении, куда повернут, об этом можно узнать, только посмотрев на него. И вот, пока я был молодым, и не понимал, что не так с хвостом, я разбил много чего, что можно разбить, просто неудачно повернувшись. В том числе и несколько носов.