Тут вошел Трепетинский с какими-то наливками; увидел модели, вздохнул
и печально покачал головою.
- Это, сударь мой,- продолжал с довольным видом Артемий Семенович,-
это, сударь мой, коли вы слыхали, все разные перпетуум мобиле!
Я не мог утерпеть, чтоб не улыбнуться.
- Мне кажется,- сказал я,- что перпетуум мобиле значит вечное движение; а
модели ваши стоят неподвижно.
- Вот то-то и штука,- отвечал Артемий Семенович, нисколько не смешав-
шись,- они стоят неподвижно, потому что я еще не отыскал для них удобного
движителя; но дайте срок, у меня здесь (он ударил себя по лбу), у меня здесь
сидит такая выдумка, о которой вскоре заговорят в Европе! A propos1, «вы со-
чинитель»?
- Нет, я живописец.
1Кстати (фр.).
- Живописец! - вскричал радостно Артемий Семенович. - Пойдемте со
мною.
Он схватил меня за руку и потащил в другую половину дома. Она была уб-
рана прекраснейшими картинами италианской и фламандской школы. Арте-
мий Семенович начал говорить о живописи, и я был удивлен его здравым
суждением и глубокими познаниями Он говорил с жаром истинного любите-
ля; но заключение его разговора меня удивило.
- Все это, однако,- сказал он,- дрянь в сравнении с механикой! Я вам сейчас
покажу изобретенную мною водоочистительную машину.
Он схватил меня за руку и опять потащил за собою.
- Посмотрите,- сказал он, подымая крышу машины,- посмотрите, какая в
ней грязная вода. Я нарочно велел влить в нее воды погрязнее. Теперь смот-
рите, какая выйдет вода из крана: кристалл, чистый кристалл!
Он повернул кран, но из него выбежала такая же грязная вода, какая была в
машине.
- Это ничего,- сказал Артемий Семенович,- если ее раза два процедить, она
будет совершенный кристалл! Но не хотите ли посмотреть на мой вертел?
Мы пошли в кухню. Какие-то колеса и шестерни сцеплялись вместе и за-
нимали почти всю комнату. Три человека с большим трудом вертели огром-
ный цилиндр и приводили в движение железный прут, на котором перед ог-
нем жарился цыпленок.
- Каково? - сказал хозяин дома, потирая руки.
- Кажется,- заметил я,- механизм немного сложен. Этим бедным поварен-
кам, должно быть, несколько тяжело!
- Помилуйте! тем лучше, что тяжело. Моцион, почтеннейший, моцион! О!
у меня ничего не забыто, одно истекает из другого. А посмотрите-ка сюда:
пока цыпленок жарится, здесь сбивается масло, а тут рубится зелень. У меня
на риге есть веялка, которая вместе и веялка и орган! Но это еще ничего; пой-
демте-ка в мою спальню. Что, вы думаете, это такое?
- Треугольная шляпа?
- Совсем нет: рукомойник! А это?
- Скрыпка.
- Как бы не так! Это дорожный ящик с бритвами. А это?
- Пистолет.
- Хорош пистолет! Это чернильница, чернильница, милостивый государь,
чернильница!
Артемий Семенович еще много показывал мне предметов вроде скрыпки и
рукомойника. Когда подали ужин, он наскоро надел парик и шитый кафтан и
сел со мною за стол. Не знаю, вся ли его кухонная посуда была устроена вро-
де вертела, но ужин показался мне отличным. Артемий Семенович был очень
веселого нрава. Он много в своей жизни читал; знал несколько иностранных
языков, и разговор его, когда он касался механики, был как нельзя более за-
нимателен.
Мы расстались уже поздно. Отведенная мне комната была чиста и покойна;
белье на постеле тонко и бело; перина раздувалась очень приманчиво; но,
признаюсь, я лег на нее не без боязни: мне казалось, что при первом прикос-
новении она превратится или в воздушный шар, или в какую-нибудь водо-
очистительную машину. Опасение мое, однако, было напрасно, и я уже пре-
давался приятному сну, как меня разбудил вошедший на цыпочках Трепетин-
ский.
- Извините, сударь,- сказал он,- я пришел просить вас о важном деле!
- Меня?
- Да; о таком важном,- продолжал старик, упав на колени и целуя мою ру-
ку,- о таком важном, что я отдал бы остаток жизни, лишь бы вы, батюшка, ис-
полнили мою просьбу.
Я смотрел на него с удивлением.
- Вот, извольте видеть, сударь,- продолжал он,- прогневили мы, видно, гос-
пода бога! Покойный Семен Артемьевич,- дай бог ему царство небесное,- ос-
тавил нам именьице порядочное: семьсот душ, батюшка, да капиталу тысяч
триста в ломбарде; кажется, всего довольно! Только уж разорит нас прокля-
тая механика, вижу, что разорит! Особливо эти распроклятые петумебели,
провалиться бы им сквозь землю, прости меня господи! Знаю, батюшка, что
грешу, а не могу не ругать этих петумебелей! Не знаю, кто их выдумал! Ви-
данное ли это дело, сударь, чтоб молодой, богатый барин день и ночь проси-
живал над этими колесиками? и какой от них прок? Уж добро бы Артемий
Семенович делал машинки для воды или вертелы, ну, скажут, страсть,- вот и
все! А то что за петумебели? к чему они? Да уж пусть бы они делали одни ма-
ленькие, а то изволили видеть,- на горе стоит, словно мельница ветряная.
- Как,- спросил я,- и это…
- И это петумебель, и в селе есть петумебель, и в хуторе петумебель, и вез-
де-везде петумебели! Сто тысяч на них убили! сто тысяч, батюшка, легко ска-
зать! Ах, боже мой, боже мой! прогневили мы господа!…
Старик закрыл лицо руками и горько заплакал.
- Что же ты хочешь, чтоб я сделал?
- Батюшка! - вскричал Трепетинский,- отец родной! сделайте божескую
милость, уговорите Артемия Семеновича, чтоб они бросили свою механику.
Не доведет она нас до добра, ей-богу, не доведет! Пусть лучше играет он в
карты, прости меня господи! Пусть заведут псовую охоту или что другое,
только не механику! Артемий Семенович вас полюбили, я по всему вижу; мо-
жет быть, они вас послушаются; а коли послушаются, так я вам буду вечный
слуга, и бог наградит вас на том свете!
Я обещался бедному старику исполнить его просьбу. Он вышел, осыпая
меня благодареньями; но через несколько времени опять воротился.
- Уж если,- сказал он всхлипывая,- вам не удастся уговорить Артемия Се-
меновича, чтоб они совсем бросили механику, так пусть, по крайней мере,
обещают вам делать одни только сюрпризы. Мало ли какие можно выдумать?
Намедни они изволили сделать сапоги с флейточками: как наденешь, так и за-
играют; это, по крайней мере, сюрприз.
И старик вышел, утирая глаза кулаками. На другой день, за кофе, я поку-
сился было уговаривать Артемия Семеновича, но он меня перебил:
- Вы видите этот кофейник? - сказал он.- Я изобрел его в прошлом году и
довольно над ним промучился; зато посмотрите, какой кофе!
К несчастию, кофе никак не хотел протекать, и Артемий Семенович при-
нужден был велеть подать обыкновенный кофейник. Впрочем, это его нис-
колько не смутило.
- Надобно будет,- сказал он,- придумать только третье сито. Я уж знаю, как
это сделать, и тогда вы увидите, что будет за кофейник!
После кофе Артемий Семенович повел меня в село и заставил любоваться
на крыши, построенные таким образом, что они при первом толчке распада-