Да поймите, хоть и в самом-то конце,
У гранитной или мраморной доски,
Что родился я с улыбкой на лице,
И помру, должно быть, тоже без тоски.
Да поверьте, хоть на дальнем рубеже,
Разбирая лабиринты этих строк,
Что родился я с мелодией в душе
И не петь ее никак уже не мог…
07.97
Время настало… Тревожные вести,
Вспенившись, ринулись ранить умы,
Как социальных пороков созвездье,
Высится Храм побеждающей тьмы.
В душном раю агрессивного низа,
В смраде шипящих, шашлычных углей,
Всякий товар – от икры до стриптиза –
Вам здесь предложит младой богатей.
В памяти живы картинки былого-
Скромная зелень торговых рядов,
Бойких старушек беззлобное слово,
Мерная речь старичков-грибников.
Им ли тягаться с джигитом кавказским,
Счастье нашедшем в похмельном пиру,
Лихо сменившем улыбку на маску,
Лошадь – на «Волгу», а гордость – на рубль?
Он ни при чем – не последний, не первый,
Не демиург, но лишь следствие бед,
В облике джина бездушья и скверны
В мирное время увидевших свет.
Глядя на сытые юные лица
С богом-червонцем в прозрачных глазах,
Хочется крикнуть – Доколе ж гордиться
Тем, что Россия – в «надежных» руках?
Властвует всюду бухаринский окрик –
Обогащайтесь! Любою ценой!
Глянешь окрест – и становится горько:
Разве нам должно быть алчной толпой,
Где маршируют в нелепом параде,
В строгих порядках жующих колонн
Люди, живущие золота ради,
Как провозвестники новых времен.
Ныне – их эра, и, чувствуя это,
Плюнут цинично в того простака,
Что предпочтет их нечестной конфете
Горький сухарь из простого ларька.
К вечеру сгинут зловещие тени
В мраке тревожных московских аллей.
Что ж, может быть, продаваться за деньги-
Свойство людей, а не свойство вещей?
Выпущен джин – переигрывать поздно,
Меч занесен и не дрогнет рука,
Прежние храмы взлетели на воздух,
Рижский стоит, и стоит – на века!?
25.11.1988г.
Что после смерти станется –
Как угадать заранее?
То ли добром помянется,
То ли скупым молчанием.
Что арендатор совести
В летопись впишет сослепу –
То ли дела да помыслы,
То ли усы да оспины…
Вот уж полвека минуло,
Но, как с цепи слетевшие,
Истово, зло, не милуя,
Судим мы время прежнее.
Выкатив зенки в бешенстве,
Тщимся представить шаржами
Гимны, парады, шествия,
Старые песни с маршами.
С пеной у рта разверстого,
С криком о покаянии
В прах низвергаем, зверствуя,
Бюсты и изваяния.
Больно мы ныне грамотны!
Только в душе сумятица –
Зная, что будешь в мраморе,
Жить не в пример приятнее.
Как подсмотреть в грядущее?
Что там, за гранью сумрака –
Холод могил запущенных,
Шорох листвы неубранной?
Может, пейзаж промышленный
По-над убогим кладбищем,
Годный для сборищ выспренных,
Выгула псов да барышень?
Может, земля, разрытая
В поисках злата хмельного –
То ли кольца забытого,
То ли креста нательного?
Чтобы не быть потерянным,
Стоит остаться засветло
В бронзе, граните, дереве,
В мраморе, а не в пасквиле!..
8-12.11.1989
Май,
безалаберный май
не торопит свой бег
В край
редких северных стай
и медлительных рек.
Век
перед сенью аллей
не склонил головы:
Снег
шелестит по шагрени
усопшей травы.
Звон…
На листве, словно кровь,
проступает роса.
Стон…
Под гипнозом ветров
засыпают леса.
Хруст
побелевших цветов
и продрогших стеблей.
Грусть
зимних сумрачных снов
о далеком тепле.
Новь
разобьется о скалы
седых облаков,
Но
в их ледовой опале
не скроется зов.
Кровь
обернется слезою
с усталых небес.
Вновь
от хмельного покоя
оправится лес.
Даль
синью горных озер
разольется окрест.
Жаль –
нам не радует взор
свет неброских чудес,
Жаль –
мы как прежде в плену
прагматических снов,
Жаль –
наша вера в весну
лишь до первых снегов,
И
в криках птиц под шатром
неземной бирюзы
Мы
ищем старческий гром
отшумевшей грозы…
05.90
Загадки природы,
Факиры, пророки, гаданья –
Последняя мода,
Последний каприз мирозданья.
Целители, маги,
Кликуши и телекумиры –
Посланцы ватаги
Шутов и властителей мира.
Мы ждем, в лихолетье
Уткнувшись носами в экраны,
Скорейшей ли смерти,
Благой ли спасительной манны,
В агонии смуты
Замкнувшись в прокуренных боксах,
Не в силах распутать
Клубок роковых парадоксов.
Мы жили, веками
Пеняя на темную силу,
Но сами избрали
Всех тех, кто отрыл нам могилу.
Мы жгли фолианты,
Столетья бросали под жернов –
Грошовые франты,
Гуманные к собственным жертвам.
Мы жгли, ненавидя,
С высот безрассудного барства
Упрямо не видя
Трагичность новейшего фарса,
Едины как прежде
Трескучим полярным морозом
Да тщетной надеждой
С пустым мессианским психозом.