— С возвращением!
От неожиданности встрепенулся так, что остатки капель на волосах разлетелись в воздухе. Его испугал звонкий голос чуть больше, чем сама фраза. Это был голос мамы. Грудь наполнилась родным теплом, прежде чем парень поднял голову.
— Бен, мы совсем не надеялись, что доживем до твоего возвращения, как же мы с отцом рады, что ты уже повзрослел, — женщина, не сдерживая радости, сняла плащ.
— Кушай, мы испекли торт с твоей матерью, присоединиться нам к чаепитию можно? — говорил с излишкой странности. Бен помнит родителей, правда не таких пожилых. Но ведь связь ребенка и родителя не поддается коррозии временем. И сквозь морщины, и сквозь седину, покусавшую часть волос, виднелся родной лик. Пусть и несколько тревожный.
— Заодно мы и обсудим дальнейшую твою…
— Бен, понимаешь, мы еле сводим концы с концами, твое возвращение нас фактически спасло, твой папа уже нашел тебе... — врезалась в разговор мать.
Они обрывали друг друга все чаще, мама теребила воротник плаща, скобля шов ногтем большого пальца, а отец, не зная куда себя деть, бродил по кухне в позе Наполеона, в конечном счете они оба присели за стол. У Бена же кровь кипела от негодования — слова вставить не дают. Хотелось, как минимум поприветствовать в ответ.
— Да, это хорошее место в Локсаре, я бы и сам пошел туда, но возраст, увы, мне не позволяет…
— Я приготовила тебе одежду и карту как пробраться…
— Ты наверняка ничего не помнишь, я сам проведу тебя туда…
— А я приготовлю вам ужин, — закончила мама, и после наступило неловкое молчание.
В геометрической прогрессии голову парня забивали вопросы, накал от легкого изумления вырос до совсем критической точки недовольства. Пытался сложить хоть одну сформулированную фразу, но мысли метались в незримом пространстве без границ. Ощущая на себе пристальные взгляды родителей, невозможно сосредоточиться. Крутились на языке слова о радости встречи, и чуть ли не вырывался короткий, но в то же время самый логичный в данной ситуации, вопрос: — Что происходит? Он же и правда не помнил города, чего там город, сейчас полжизни как минимум не помнил.
— Что за бесконе… — не успел он договорить, как его будто специально оборвала мама:
— У нас есть еще немного времени. Кушай торт, испортится к ужину.
— Куда мы спешим?! Что, черт возьми, происходит!?
Женщина растерялась и даже вздрогнула от гонора сына, всячески стараясь не сойтись с ним взглядом.
— Мы очень долго ждали тебя, Бен, —коротко улыбнулся отец. — Твой концентрат нас очень выручил, но этого хватит лишь на несколько лет.
— Концентрат? — замер с подведенной вилкой к новому кусочку курицы и быстро вернулся к недосказанной мысли: — Что произошло со мной?
— Все очень долго рассказывать, тебе на все ответит наш друг семьи — Арни, доедай, и я как раз договорился о встрече с ним…
— Десять лет будет через месяц, — робко вступила в разговор женщина, а отец с измученным видом покинул кухню, ему, верно, надоело бороться за место в разговоре. — Десять лет, Джейкоб, — ее глаза заблестели от накатывающихся слез, и она быстро смахнула их рукой, когда не обнаружила в комнате своего мужа, — но сейчас будет все хорошо, я обещаю. — На последнем слове она, улыбаясь, перевела взгляд на Бена.
— Ох, Бен, как же нам не хватало тебя, — она принялась целовать сына в щеки. — Кушай, этот завтрак малое, что мы можем тебе предложить сейчас.
Кухня погрузилась в молчание, только звуки столовых приборов отскакивали от стен. Бенджамин чувствовал себя неловко в такой обстановке, в голове поселились слова отца и начали прорастать, обвивая всю кору мозга вопросами. «Концентрат?». В сумраке сознания он безуспешно пытался ухватиться за проблеск, который позволил бы вспомнить все. Но ничего не выходило. Лишь жалкие отрывки детства. Не любил, когда что-то недоговаривали, особенно родители. Отец выдал информацию, которая ни к чему, кроме самоедства, не привела. Он старался медленно поглощать пищу — тянул время, чтобы попытаться выяснить по-больше.
Мама выглядела точно так, как в его воспоминаниях: небрежно заколотые волосы, домашний халат и ее любимые тапочки, купленные на распродаже в соседнем магазинчике. Она бегала по кухне, сверкая тревожным взглядом, всем своим видом давала понять: Бен был нежданным гостем в их доме, и в тоже время его появление ждали все.
***
Мужчина надел черную шляпу, пальто, взял зонт. Некоторое время он переминался у дверей, а после начал нетерпеливо трясти ветровку для Бена, демонстрируя что пора выдвигаться. Тот нехотя встал, вытер губы рукой и поцеловал маму на прощание. Проходя мимо он тихо и медленно, словно слова застревали в горле, сказал:
— Скоро увидимся, мам.
Выйдя из дома, обернулся на дверь, в надежде увидеть еще раз состарившееся лицо матери. Отец нажал на плечо, вежливо, но круто поворачивая Бена: пора идти. Он всегда старался относится к сыну так, как его собственные родители относились к нему. Сам отслужил в EAE* и вернулся домой уже старшим лейтенантом, что еще больше закалило его характер. Бен и это помнил, отец презирал избалованность, и делал все возможное, чтобы из него вырос “мужик”.
*EAE (исп. Ejército del Aire de España) — Военно-воздушные силы Испании.
Город меркнул под серым небом, выглядел безжизненным и диким, казалось, осень поселилась в этом месте навсегда. Моросил дождь, омывая разбитые стекла заброшенных автомобилей и разбросанные, точно игрушки мотоциклы. Бен успел заметить несколько мужчин в лохмотьях, вытягивающих руки к контейнеру с горящим мусором. Один из них насадил на пальмовую ветку тушку животного, похожего на ящерицу, и медленно крутил над костром. Переполненные лужи проливались ручьем по треснувшему асфальту, стекались с другими и опутывали дорогу жидкой паутиной, неся с собой пожухлые листья деревьев. Бен сосредоточенно осматривал город, пытаясь найти в его деталях ответы. Некоторые здания выглядели совсем заброшенными: из выбитых окон ветер вырывал шторы, в трещинах домов прорастала трава и уже успела озеленить таким образом как минимум четверть города.
— Что со мной случилось? Что вообще происходит?
— Арни тебе на все ответит, — отрезал отец.
— Но...
— Арни на все ответит, — уже со злости делал акцент на каждом слове. Бен с возмущением посмотрел на отца, но так и не осмелился больше ему возразить: слишком напряженная атмосфера возникла между ними.
Спустя около получаса резко стемнело, словно на город упала баснословная тень. Изморозь превратилась в туман, сырой и холодный, в котором, точно роса, плавал свет уличных фонарей: они лениво освещали дорогу, играя желтыми бликами на ручьях. Бен задрал голову к верху, но ничего, кроме уходящих во тьму высоток, не увидел.
«Почему темно? День ведь?» — не унимался вопрос. Хотелось спросить, но было страшно услышать еще один отказ отца. Арни расскажет. Какой еще Арни?