Через несколько минут послышался треск хвороста и в двери появился отблеск огня. Затопив печь, Гута вернулась ко мне и снова села рядом на лавку, положив голову мне на колени. Помолчав, она задумчиво сказала:
- Сережа, милый, скажи, а почему ты полюбил меня? Может, просто потому, что я тебя в прошлый раз соблазнила? Я знаю, это было нехорошо с моей стороны…
- Что ты, Гута, я тебе очень благодарен, что ты первая осмелилась. Сам бы я ни за что не решился, хотя ты мне давно нравилась.
- Почему не решился бы?
- Ты уже сама назвала причину: любая девушка в поселке мне бы не отказала. Не мог же я тебе навязываться, не зная, как ты относишься ко мне.
- Но я ведь чуть ли не самая некрасивая. Эти конопушки…
- Которые мне как раз ужасно нравятся! И у тебя замечательные волосы! И такая красивая белая кожа! Как молоко!
Гута посмотрела на свою грудь, как будто видела ее в первый раз, и щеки ее залились румянцем.
- И еще, ты так мило краснеешь! – засмеялся я, обнимая ее и целуя. – Ну что, пошли в баню?
- Там еще холодновато, наверное…
- Вот мы как раз и погреемся пока другим способом, не возражаешь?
- Конечно, нет, милый!
* * *
В бане, действительно, было еще прохладно, зато таинственным огнем мерцала печь, одна только освещающая маленькое помещение. Гута присела на корточки и стала подбрасывать в печку хворост, а я присел рядом и обнял ее. Моя рука легла ей на грудь, и я стал гладить и катать между пальцами ее сосок, я еще в прошлую встречу заметил, как ей это нравится. Гута прижалась к мне, ее губы нашли мои, и она меня поцеловала, тоже все время лаская и гладя. Я встал на ноги и затащил ее на полок. Сначала я был сверху, потом – она. Потом она стояла, упираясь в край полка руками, потом… Словом, когда каменка разогрелась, мы уже перепробовали все, что «изобрели» в прошлый раз. Я не спешил дойти до экстаза, а Гута испытывала оргазм за оргазмом всякий раз, как только мы меняли позу.
- Нет, это нечестно! – наконец, заявила она. – Теперь моя очередь о тебе позаботиться.
Она склонилась надо мной, и начала целовать меня в грудь и живот, спускаясь все ниже… Наконец, она стала «заботиться» обо мне с помощью губ и языка, причем так успешно, что я не продержался и минуты… Гута смеялась:
- Наконец-то! А то я уже начала подозревать, что ты сделан из железа!
Теперь каменка уже достаточно прогрелась, и Гута плеснула на нее воды. Горячий пар рванулся во все стороны, Гута загнала меня на полок и начала хлестать веником, распространявшим терпкий березовый дух. Я долго терпел, но, наконец, взмолился о пощаде:
- Хватит! Теперь моя очередь! Сейчас я тебе покажу!
Я поддал еще пару, Гута улеглась на мое место, и я дал волю своему «садизму». Но, к моему удивлению, Гута пощады так и не запросила. Она только переворачивалась то на живот, то на спину, раздвигала ноги, извивалась на полке, и требовала:
- Еще, милый! Еще! Сильнее!
Тогда, хлеща ее веником по груди и животу одной рукой, я стал гладить и ласкать ее другой, и вот тут она не выдержала, вскочила и накинулась на меня, как какая-то фурия. Чего мы только не вытворяли в тесной бане, и, наконец, отворив маленькую дверцу в наружной стене, выскочили прямо на снег. Было уже темно, и мы не боялись, что нас увидят в небольшом дворике. Мы обнимались, целовались, натирали друг друга снегом в самых чувствительных местах и катались в сугробах, а потом снова забрались в баню на полок.
Наконец, изрядно устав, мы окатились ледяной водой и уселись в предбаннике. Там было так тесно, что нашлось место только для меня, а Гута сидела у меня на коленях, и мы еще долго целовались перед тем, как вернулись в ее комнатку. Уставшие, но счастливые, мы лежали рядом на оленьей шкуре, держась за руки.
- Тебе понравилось, любимый? – спросила Гута.
- С тобой, да чтобы не понравилось! Разве это возможно?
- Ну, тогда, если у нас будет свой домик, мы непременно пристроим баню!
- Конечно! Как же без этого? Мы и своих детей приучим париться, как только они подрастут. Это и для здоровья полезно, а с тобой – это вообще! А как ты так здорово научилась париться? Вот кто железный, так это ты!
- Знаешь, меня приучили старшие братья. Они всегда брали меня с собой в баню. Не здесь – в нашей бане и не повернуться вчетвером, а в Ку-Они, там баня большая, под нее у нас отведена отдельная хижина.
- И вы были все вместе, мужчины и ты?
- Милый, у нас в семье было так принято, мы привыкли не стесняться наготы. Братья, когда женились, обычно вместе с женами там были, вот тогда-то я кое-чему научилась… Не только париться! – Она рассмеялась. – Правда, иногда это слишком возбуждает, но когда я была еще совсем маленькая, то воспринимала это, как игру, тем более, что они при этом всегда шутили и смеялись. Может быть, если бы не такой обычай в нашей семье, я бы не осмелилась… с тобой…