Ах, как жаль, что мы не взяли сразу же Хламовского!
Несомненно, это он успел предупредить. А наши проморгали, плохо следили за ним.
А может я ошибаюсь?
Нет, не должно быть!
…Опять шаги. Кончаю, на сегодня хватит…
Петля в сарае…
…1943…
Недавно немного поцарапало. Лежу в партизанском лазарете.
Времени свободного уйма. Пользуюсь случаем и возобновляю свой дневник. Многое, очень многое припоминаю с трудом — некоторые детали память уже растеряла. Правда, не обо всем из моей новой профессии и писать можно. Я расстался с музыкой, оставил дирижерство и сделался… разведчиком.
Сейчас становится смешно, когда вспомнишь, как это случилось…
Зима. Полк выдохся на марше. Ребята едва добрались до теплых хат, как тут же свалились замертво. Изморились. Командир полка вызвал меня и приказал с двумя музыкантами нести дозор у перелеска, что в километре от деревни.
Заняли мы пост, сидим. Кругом тишина. Дремлют деревья. Месяц будто запутался в ветках сухой березы, висит над головой, подсматривает…
Вдруг слышу: справа снег поскрипывает. Толкаю бойца. Тот недоуменно пожимает плечами: мол, никого, как будто, нет. Прислушиваюсь снова — кто-то идет. Поднялся и осторожно направляюсь в сторону подозрительного шороха. И вдруг вижу: из кустов вышел человек и торопится в сторону деревни.
— Руки вверх! — кричу ему.
— Ты что, с ума спятил? — спокойно отвечает он мне по-русски. — «Руки вверх…» Так свои своих перестреляем, немцам никого не оставим…
— Руки вверх! — уже не так уверенно повторил я.
— Вот болван попался! — выругался он и смело направился прямо на меня. — Я те вот вмажу промеж глаз, будешь у меня знать!
Я оробел. Стою и не знаю, что делать. Не успел опомниться, как он метнулся на меня и одним ударом свалил в снег. С ужасом почувствовал я железные пальцы на своем горле.
Отчаянность положения мигом отрезвила меня. Я изо всей силы ударил ему коленом в низ живота. Он на секунду выпустил меня… И мы закружились в снегу.
Тем временем подбежали свои.
За поимку крупного шпиона командование объявило нам благодарность.
Спустя несколько недель мне удалось привести еще одного «языка» — немецкого офицера, — и я был награжден орденом Красной Звезды. С тех пор меня уже никто в полку не окликал шутливым «капельдудка», а все почтительно величали «специалистом по языкам».
Вскоре мне предложили принять взвод пешей разведки.
В 1942 году, когда я был уже начальником разведки полка, меня вызвали в штадив.
— Вы знаете нашу Спортсменку? — спросил меня человек в штатском.
Я утвердительно кивнул.
Это была сотрудница разведотдела штаба дивизии. Звали ее почему-то Спортсменкой. Мне дважды пришлось переводить ее через передний край. Вот и все, что, собственно, я знал о ней. Да, пожалуй, и едва ли кто другой знал о ней больше. Даже у всегда сдержанных разведчиков она слыла молчуньей.
— Понимаете, товарищ Блохин, нас интересуют данные о немецких частях, стоящих поблизости. Не найдется у вас человека из Кургановки. Ее бы там пристроить…
Я ответил, что такого разведчика у нас нет. Но есть один мальчик Саша, позавчера пришел с той стороны. Принес нам полевую сумку немецкого офицера. Говорит, русский военнопленный послал. А в медсанбате лежит раненый солдат нашего полка, как раз из Кургановки. Сразу опознал мальчишку. Так что нет никаких сомнений в надежности маленького проводника.
— То, что у вас таких сомнений нет, нас еще не убеждает, товарищ Блохин, — иронически заметил человек в штатском. — В таком деле надо действовать наверняка, не доверяться первому попавшемуся.
Мое предложение было отвергнуто.
Но у меня закралось сомнение…
«В последнее время противник безошибочно накрывает огнем наши батареи, постоянно обстреливает командные и наблюдательные пункты. И из каких? — из дальнобойных орудий. Прямо «в яблочко» кладет. Не успеем сменить позицию — уже засек… Не Спортсменка ли этому виной?»
…Темной дождливой ночью мы сидели в блиндаже — Спортсменка, старшина Моргунов, человек в штатском и я. Еще раз уточнили маршрут, сверили часы. Пора.
Впереди Моргунов, за ним Спортсменка, я — последним. Человек в штатском остался в блиндаже. Миновали проволочные заграждения, прикрывавшие подход к обороне со стороны болота, начался низкорослый кустарник, а дальше — топь…
Через два часа на небольшой полянке сделали привал. Спрашиваю спутницу, не устала ли.
— Что вы! — шепчет она мне на ухо. — В таком деле не устают.
Продолжаем путь.