В голосе тревога. В глазах забота. На лице отпечаток вопроса.
Для ответа мне пришлось прятать собственные глаза. Не умею я лгать глядя в чужое зеркало души. Но как же тяжело оторвать взгляд от этих светло-серых радужек. Я готова была смотреть в них всю жизнь, а сейчас…
- Нет. Все в порядке. Поехали.
Высвобождаю лицо. Резко сажусь в авто. Незаметно подсматриваю за оторопевшим Максом руки которого зависли на том месте где только что было мое лицо, рот немного приоткрыт, в глазах шок.
Только спустя какое-то время Макс садится в водительское кресло. Едем молча. О том, что творится в голове сидящего рядом мужчины, могу только догадываться, но цифра сто двадцать на спидометре намекает на то, что он в ярости. Я же искренне себя ненавижу.
Сидеть вжатой в сиденье ремнем безопасности безумно больно, но находиться рядом с Максом и не иметь возможности утонуть в его объятиях - просто невыносимо. Стараюсь в его сторону даже не коситься. Я люблю этого блондина, но, боюсь, ему может не хватить всей жизни, чтобы принять меня в новом обличье. Не уверена, что подобное удастся даже мне.
- Если ничего не хочешь рассказать, может, хоть о чем-то спросишь? - практически у нужного ресторана тишину нарушил Макс. - Например, как я поживаю? Как сложилась моя судьба после того, как по непонятным причинам, я лишился напарницы? Чем, кроме того, что как придурок ежедневно таскаюсь к твоей двери, я еще занимаюсь? М-м-м, что скажешь?
Макс не стал баловать меня своим взглядом, продолжая внимательно всматриваться в дорогу.
Не отрываю глаза от дороги и я.
- Я бы обязательно задала тебе все эти вопросы, только не сейчас.
- А что, сейчас какой-то особенный час? Или день? Почему меня интересует каждая секунда твоей жизни проведенная без меня, а тебе для того, чтобы узнать как у меня дела, нужно подходящее время?
Не заметить в звучавшем голосе накал, было нереально. Не почувствовать приближавшийся к горлу ком обиды, было невозможно.
- Макс, прошу, давай не будем. - Легонько прикрываю глаза. Стараюсь не расплакаться. Слишком многое придется объяснять. Но как объяснить необъяснимое, я понятия не имею. Мне бы кто объяснил. - Не время и не место выяснять отношения.
- А есть еще что выяснять?
Макс резко ударяет по тормозам. Я смотрю через правое плечо - «Цезарь». Макс выжидающе смотрит на меня.
- Я люблю тебя, - шепчу я, смело глядя ему в лицо. - Но выяснять просто нечего. В моем к тебе отношении ничего не изменилось.
- Тогда почему ты ведешь себя так, будто… будто мы абсолютно чужие друг другу люди? К чему было это молчаливое заточение? Зачем сейчас ты ведешь себя так, словно плевать на меня хотела? Откуда столько равнодушия? Безразличия? И что, в конце концов, мы делаем здесь?
Как ответить на все это? Как объяснить, что больше всего на свете мне сейчас хочется зарыться в его объятиях и забыть все как самый ужасный кошмар? Как не казаться равнодушной, если прикасаться к себе я ему не позволю?
- Мы здесь ждем черный автомобиль. Я должна кое-что сказать его владельцу. - Остальные вопросы я игнорирую.
Макс нервно ударяет руками по рулю, а затем упирается в него лбом.
- Я тоже тебя люблю… - на выдохе полном разочарования шепчет Макс.
- Прости, но я не могу объяснить тебе все и сразу. Так не получится.
Нежно касаюсь светлого шелка на голове Макса. Немного вьющиеся волосы игриво скользят сквозь мои пальцы. Раньше я часто с ними играла… Макс отрывает голову от руля. Я резко одергиваю руку. Зачем только я провоцирую его!
- Сара… - счастливые искры в глазах, а руки тут-же тянутся ко мне.
Напряжение в теле достигает максимума. Чувствую себя загнанным в угол ежом и точно так же пытаюсь сжаться в мячик, хотя иголок не спрячешь. Боковым зрением улавливаю движение за окном.
- Прудажный!- автоматически выпаливаю я.
- Что-о-о? - Макс зависает с гримасой искреннего непонимания.
- Я скоро.
Покидаю авто.
Практически подбегаю ко входу в ресторан. За стеклянной дверью тот самый швейцар. Из остановившегося напротив черного автомобиля выскакивает шофер. Совсем скоро на улице появляется и сам министр.
Все происходит в точности так, как во сне: звучат те же реплики, совершаются те же движения. Решаюсь на отчаянный шаг изменить дальнейший ход событий. Еще не знаю, каким образом заставлю Константина Александровича спрятаться за стеклянной дверью, но времени на размышления нет. Прежде чем Прудажный успевает воспользоваться своим мобильным, я возникаю у него перед лицом и пытаюсь воспользоваться собственной речью. Не выходит.
Ужас и паника накрывают с головой - я не могу открыть собственный рот. Язык будто прирос к небу. Губы намертво приклеились друг к другу. Не получается даже мычать. Хватаю мужчину за руку и пытаюсь затащить его в стены «Цезаря». Вижу ужас и в глазах напротив.
- Что происходит? Вам плохо? - Прозвучало не столь обеспокоенно, сколько брезгливо. Министр мгновенно высвобождается от моей хватки, нервно оглядывается по сторонам. Скорее всего, в надежде спихнуть меня на кого-то другого, но никого кроме нас двоих в эти минуты на этом месте не оказывается.
Осознаю, что время, которое Прудажный потратил сейчас на меня, в моем сне было использовано на телефонный разговор с «Евушкой». Слышу громкие удары собственные сердца. Оно поселилось в ушах. Оно перекрывает кислород.
Глаза увеличиваются в десятки раз, когда замечают на горизонте лабрадора. С силой толкаю министра в грудь, но этого не достаточно, чтобы сдвинуть его на безопасное расстояние. Лицо мужчины изуродовано злостью. Он едва успевает раскрыть рот, чтобы, вне всяких сомнений, наорать на меня и потребовать объяснений, но…
Все случается очень быстро. Единственным, кого мне удалось спасти, оказывается мобильный, который мужчина не успел достать из кармана.
Дальнейшее развитие событий меня не волнует. Я и без того знаю, что спустя несколько секунд на тротуаре распластаются два трупа.
В слезах убегаю вверх по улице. Смуглое обозленное лицо с ужасом в глазах сопровождает меня будто тень. В моем мозгу на один кошмар стало больше. И почему, собственно, министр позволяет себе прогулки без сопровождения охраны? Может, если бы рядом шагало пару «шкафов», ему бы удалось избежать подобной участи? Но с другой стороны, зачем ему охрана в «Цезаре» где каждый третий - министр.
На улице не жарко, даже прохладно, но не смотря на это впереди замечаю девушку в ярко-алом топе с оголенной спиной. Ее куртка свисает с наброшенной через плечо сумочки. Догоняю девушку на спине которой, как мне показалось, я смогла разглядеть крылья. Галлюцинации? Нет. Не показалось. Прямо перед собой вижу тату во всю спину - это действительно крылья. Всю спину, практически до пояса, украшают КРЫЛЬЯ.
На пару шагов опережаю брюнетку увлеченно болтавшую по мобильном. Совершенно не контролирую собственные эмоции. Понимаю, что мои губы больше не сшиты, мой язык не приклеен, я могу говорить, и даже кричать, если нужно.
- Не устраивает нормальное количество органов? Дорисовываешь себе крылья? Забирай лучше мои! - Пытаюсь сорвать с себя кофту. - Господи, зачем уродовать собственное тело? Мне бы в голову не пришло сотворить с собой нечто подобное, а мир сходит с ума… Забирай мои! Я не просила подобного уродства! Они мне не нужны! Что толку носить нарисованные? Выдерни мои, настоящие.
Брюнетка окаменела, и только ее неестественно синие глаза испуганно бегают по сторонам, то и дело вопросительно возвращаясь ко мне.
- Я не сумасшедшая. - Отчаянно пытаюсь стащить с себя одежду, но ничего не выходит. Беспомощно размазываю по лицу слезы вперемешку с соплями. - Не бойся, я не сумасшедшая… забирай мои. Вырви их и вставь себе. Не знаю - приклей, имплантируй, пришей… Тебе нужны крылья, а мне нисколько.
Девушка испуганно хлопает ресницами, не проронив при этом ни слова. Скорее всего, ей просто страшно. Она однозначно напугана до смерти. Еще бы, ополоумевшая незнакомая девица несет бред, да еще пытается устроить стриптиз. Вдруг это заразно?