Пусть клерк думает, что я Якоб Бродни, однако ж на регистрационной карточке я поставил свое настоящее имя. Потом дал клерку, смышленному мексиканцу по имени Рафаэль, эквивалент ста американским долларам и заставил его поклясться в том, что если кто-либо поинтересуется, он скажет, что от Якоба Бродни пришла телеграмма с отсрочкой, в силу чего он, Рафаэль, отдал эту комнату какой-то странной личности, подписавшейся “Шелл Скотт”. Рафаэль, кажется, был сбит с толку, но за 864 песо готов был поклясться, что у черепах водятся вши.
Похоже, это служило мне оправданием на тот случай, если какой-то одержимый манией убийства друг Пулеметчика захочет выяснить, что я делаю в комнате, забронированной на имя мертвеца, то есть Пулеметчика, поэтому пройдя в сто третий номер, я прямо в одежде завалился на одну из двух стоящих рядом кроватей. Проснулся где-то около полуночи вялый и совсем не отдохнувший, быстро, но вкусно пообедал в “Ла Бокане”, в компании все тех же мрачных знакомых личностей, и снова завалился спать.
На следующее утро я справился у дежурного, не интересовались ли сто третьим номером. Не интересовались, как оказалось. Затем я позавтракал, снова справился у дежурного, поболтался в вестибюле, в баре, возле конторки, но ничего примечательного не узрел, разве что нескольких мошенников, в том числе одного осведомителя по имени Арчи Круз, который был передо мной в долгу. Ага, судя по всему, мне придется прибегнуть к его услугам. Потом выпил в баре, съел в столовой ланч и выкупался в бассейне. Тут ко мне и подошла эта Глория со своими проблемами.
Я вернулся к себе в номер, чтобы обдумать все случившееся с тех пор, как мне позвонил Джо и я включился в работу. Все очень странно и непонятно. Я снял халат и швырнул его на кровать. Что ж, по крайней мере у меня великолепный номер, я окружен всевозможным гостиничным комфортом, а за окном плещутся голубые воды Залива Акапулько и бассейна.
Я потянулся, дверь открылась. У коридорного была препаскуднейшая физиономия, он вошел ко мне будто к себе домой, прислонился к стене и вылупил на меня глаза.
В нем было футов пять роста, примерно столько же в ширину. Его физиономия явно нуждалась в пластической операции. Да ее можно было сравнить разве что со слоновьей задницей. Вообще этому типу следовало красоваться в музее.
Я пожалел о том, что положил свой револьвер в ящик стола.
– Пулеметчик? – тихо спросил коридорный.
– Угу.
– Одевайся, – громким шепотом велел он. – Пятнадцать минут.
"Угу” сработало, поэтому я его повторил. Коридорный кивнул, вышел и бесшумно прикрыл за собой дверь. Я не знал, что за сим последует, но что бы ни последовало, мне следовало быть одетым, а также при кольте 38 калибра, сделанного по моему специальному заказу.
В это время зашумела вода в моем туалете слева.
Я покосился на закрытую дверь, она открылась и из нее выпорхнула красотка в норковой шубе, под которой больше почти ничего не было. У меня отвисла челюсть. Красотка улыбнулась.
– О господи, ты, должно быть, и есть этот самый Пулеметчик, – сказала она шелковым контральто. – Тогда тебе известно о моем приезде.
Разумеется, мне о нем известно. И вообще мне абсолютно все известно. Красотка мне улыбалась, а я ее разглядывал. Надо признаться, это было стоящее занятие.
На ней было фунтов сорок норки и примерно унция, от силы две золотого ламе, у которого не было ни верха, ни бретелек, ни спины и от которого вообще не было никакой пользы. Красотка была одета для вечернего выхода, и я пожалел, что теперь не вечер. Она держала в руке небольшую черную сумку в форме коробки, какие берут с собой женщины, если собираются гулять всю ночь. Швырнув сумочку на кровать, красотка кинула сверху шубу, и я наконец увидел платье.
У него был такой низкий вырез, что мне поначалу показалось, будто это неглиже, однако так было задумано. Эту девицу природа явно не обделила своим вниманием. Что касается меня, то я природу боготворю.
Красотка смотрела на меня своими синими глазищами.
– Милый, меня послал Торелли. Чтоб ты не скучал. Милый. Она назвала меня милым.
– Торелли?
– Ну да. Торелли сказал мне.., мм... “Поговори с ним, пока я буду готов”.
Торелли? Я не знал никакого Торелли. И что значит это “пока я буду готов”? Может, она имеет в виду меня? Черт побери, так я уже готов.
У нее были изумительной формы ноги с узкими лодыжками, длинные волосы, что мне вообще очень нравится у женщин, к тому же какого-то особенного цвета. Одним словом, она была блондинка с каким-то клубничным оттенком, хотя, вероятно, это называется апельсиновый цвет, но по мне пускай хоть зеленый. Благодаря тонкой талии ее бедра казались еще восхитительней. О да, я рассмотрел ее всю до кончиков ушей.
Я стоял и все пялился на нее, а она спросила:
– Ну и как, долго ты будешь меня так держать?
– Извиняюсь. Садись. – Я повел ее к креслу. – Ты застала меня врасплох.
Я хотел было спросить, что все это значит и кто такой Торелли, но вспомнил, что теперь я не я, а Пулеметчик, а, следовательно, все знаю.
– Так тебя послал Торелли?
– Угу.
– Добрый старина Торелли.
Она ничего не ответила, и я предложил выпить.
– Как скажешь.
Я на это улыбнулся и извлек бутылку бурбона, который всегда имею в запасе на случай всяких чрезвычайностей. Это был тот самый случай. Налил нам от души, подал ей стакан, свой осушил не сходя с места.
На красотке был огромный перстень с печаткой в виде большого выпуклого “И”. Он был размером чуть ли не с ее платье, которое она носила так беззаботно. Однако в таком платье вряд ли стоит о чем-то заботиться.
– А тебя случайно как зовут? – поинтересовался я.
– Ивлин. Можешь звать меня Ив.
Я мог бы извлечь из всего этого колоссальную выгоду, но мне сперва требовалось еще выпить. Что я и сделал, пока она возилась с тем, что я налил ей раньше.