– Эдит, дорогая, ты же знаешь, что Гордон любит меня так же сильно, как я его.
Это не могло служить ответом на поставленный вопрос, зато было истинной правдой.
Эдит ушла. Как только дверь за ней закрылась, я кинулась в кабинет, рывком сняла трубку и набрала номер Неда Рида из банка Уиллоу-Крика. Но, вместо того чтобы сразу соединить, его секретарша произнесла слова, которых я никогда не слышала от нее раньше.
Глава четвертая
– Что это значит – занят? – холодно спросила я.
– Ну, он не может ответить на ваш звонок прямо сейчас, миссис Уайер.
Я сказала, что подожду.
– Подождете?
– Да. Скажите Неду, что я не положу трубку, пока не поговорю с ним. А если он не подойдет, я приду в банк, чтобы увидеть его лично.
Вновь последовала пауза, потом наконец Нед взял трубку:
– Фреди! Как поживаешь?
– Прекрасно, Нед.
Мы обменялись любезностями, будто все и в самом деле было прекрасно. Когда наконец все новости иссякли, он спросил:
– Что я могу для тебя сделать?
– Нед, я хочу заблокировать Гордону доступ к моим счетам. На время, конечно, это просто мера предосторожности. Но думаю, что меры принять стоит. Он опять отправился на поиски приключений в дальние страны, и я ужасно беспокоюсь, что у него могут украсть документы, и бог знает что еще... – Я понятия не имела, есть ли в этом хоть какой-то смысл, но надеялась, что этого достаточно, чтобы заморочить банкиру голову.
Казалось, Нед на другом конце провода мучительно подбирает слова.
– Фреди, – наконец выдавил он, и голос его мне не понравился. – Я не знаю, как сказать, но у тебя больше нет счетов в нашем банке. Я думал, ты в курсе.
– Что ты имеешь в виду?
– Гордон перевел отсюда все ваши деньги почти месяц назад. Ты сама подписала бумаги.
– Я ничего подобного не подписывала!
Он прикрыл трубку рукой, но все равно было слышно, как он распорядился:
– Абигейл, принесите папку Уайеров.
– Нед, что происходит?
– Тебе надо спросить об этом Гордона. Ты дала ему полномочия...
К ужасу моего отца. И что еще более ужасно, перед моими глазами вдруг встала картина: Гордон подходит и кладет передо мной, на мой стол эпохи королевы Анны, стопку бумаг. Обычно он коротко пояснял, что представляет собой каждая из них, и я подписывала не читая. Так было проще. Мне было некогда – я занималась благотворительностью в Лиге.
– Фреди, все твои счета закрыты. Я не знаю, что еще сказать тебе.
У меня горело лицо, потому что в глубине души я понимала, что он говорит правду. Мои деньги можно считать без вести пропавшими.
Я положила трубку, понимая, что, пока я пребывала в блаженном неведении, муж мог украсть у меня все до последнего цента. Теперь о сохранении брака не могло быть и речи. Я могу смириться с ложью. Закрыть глаза на измену. Но я никому не позволю обокрасть меня и уйти безнаказанным.
Пока я набирала номер нашего юриста Джима Бутона, сердце выпрыгивало у меня из груди.
– О, миссис Уайер, здравствуйте, – приветствовала меня секретарша. – Сейчас я вас соединю.
Через минуту девушка произнесла:
– Простите. Оказывается, он только что вышел, а я не заметила.
Ладони у меня вспотели. Не желая сдаваться, я перезвонила.
– О, миссис Уайер, я же сказала, что мистера Бутона нет.
Я перезванивала и перезванивала, и наконец секретарша поняла, что я не оставлю ее в покое. Тон ее изменился – стал надменным.
– Пожалуйста, подождите, миссис Уайер. Я пойду посмотрю, на месте ли он.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец раздался щелчок, и я услышала полный оптимизма голос Джима Бутона, как будто он не избегал разговора со мной в течение двух часов:
– Фреди! Как поживаешь?
– Я развожусь с Гордоном, и мне нужно, чтобы ты подготовил все необходимые документы, чтобы провернуть это побыстрее.
Я услышала, как заскрипел его стул, когда он со вздохом откинулся на спинку:
– Что ж. Черт, жаль, что до этого дошло.
Когда я поняла, что он нисколько не удивлен, как будто был в курсе наших дел, мне стало плохо.
– Фреди, мне бы хотелось помочь тебе, но... – Стул скрипнул еще раз.
– Что «но», Джим? – Снежная Королева была на высоте.
Он снова нервно вздохнул, затем сказал:
– Послушай, ты знаешь, что мы с Гордоном вместе учились в университете и потом в адвокатуре вместе проходили стажировку. При всем своем желании, Фреди, я не могу представлять твои интересы. Моя фирма уже является представителем Гордона во всех его делах. Возникнет конфликт интересов. Ну, ты понимаешь.
Если честно, я ничего не понимала, хотя это непонимание никак не касалось конфликта интересов. В эту самую секунду я осознала, что почти у каждого юриста в городе были те или иные дела с Гордоном (и, скорее всего, тогда, когда он вел мои дела) или с кем-нибудь из его семьи. Все это усугублялось тем обстоятельством, что папаша Уайер когда-то был судьей.
У меня потемнело в глазах.
– Фреди, найди себе хорошего юриста. – Джим колебался. – Мне очень жаль. Правда.
Едва я повесила трубку, телефон зазвонил, и я подскочила. Я схватила трубку:
– Гордон?
– Нет, Фредерика, это твоя мать.
Моя мама никогда не говорит вещей вроде «Привет, дорогая» или «Это я». Такой простой язык ниже ее достоинства.
– Здравствуй, мама.
– Я слышу по твоему голосу, что что-то случилось.
– Ничего не случилось.
– Тогда почему ты решила, что это Гордон? – спросила она, но не стала дожидаться ответа. – Что он натворил? Я всегда говорила, что он нехороший человек.
Говорила, и много раз.
– Турмонд, – позвала она. – У твоей дочери какие-то неприятности. Несомненно, это связано с Гордоном.
Блайт Хилдебранд была миниатюрной женщиной, всего пяти футов ростом, и даже если ее, как губку, пропитать водой, она вряд ли стала бы весить более ста фунтов, но она могла нагнать страху на человека в два раза крупнее ее. Гордон боялся ее, как чумы.
– Неприятности? – услышала я приглушенный ответ моего отца, затем он снял трубку параллельного телефона. – Что этот сукин сын сделал моей малышке?
Рядом с миниатюрной мамой отец казался огромным, как медведь, а от его голоса лопались барабанные перепонки.
Есть различные типы техасцев. Один из наиболее распространенных – это мужчина, который говорит как неграмотный, выживший из ума мужлан. Вспомните хотя бы Джорджа Буша или Росса Перота, разглагольствующих в духе: «Если ты лежишь в духовку ботинки, не стоит ждать, что получится грудинка». Однако пока у него есть деньги и общественное положение, невежество не является недостатком... с маленькой оговоркой: он должен происходить из старого уважаемого семейства или, по крайней мере, быть основателем такового.
Мой папочка был одним из самых замечательных представителей этой породы и источал безумие высшей пробы – помните, я говорила о двустволке и о том, что Гордон его очень боялся? Хотя теперь стало ясно, что он недостаточно глубоко прочувствовал опасность.
– Я пристрелю этого подонка, если он тронул хоть волосок на твоей голове.
Может, Гордон забыл, что я Папина Дочка?
– Турмонд, прекрати кричать. Пусть Фредерика расскажет, что он сделал на этот раз.
Думаю, не стоит добавлять, что я не Мамина Дочка.
Между мной и матерью всегда было некоторое соперничество за внимание отца, и чаще побеждала я. Уверена, что именно по этой причине мать снисходительно считала, что я не могу разобраться с собственной жизнью. Она твердила, что я получаю все на блюдечке с голубой каемочкой, и так оно и было. Тем не менее я упорно отказывалась верить, что мои способности именно такие, как о них говорит мама (несмотря на то, что по легкомыслию лишилась всех своих денег). Но если бы я произнесла хоть слово о своих проблемах, началось бы такое... Попрекам не было бы конца. Кроме того, папочка, всадив в Гордона добрый фунт дроби, рискует провести остаток жизни в тюрьме.