По Гомеру, «греческое» войско, осаждавшее Трою, состояло как из ахейцев, главой которых был микенский царь Агамемнон, так и из «белокурых северян» во главе с Ахиллом (средневековые источники прямо называли его скифом из Приазовья). Конфликт между Ахиллом и Агамемноном, с которого начинается поэма, представляется в этом свете не частной стычкой, но противоречием между двумя слоями «греческой» аристократии — старым и новым.
Гомер не упоминает термина «дорийцы»; войска, осаждавшие Трою, называются в «Илиаде» то ахейцами, то данайцами. Если ахейцы — это подлинное имя создателей «греческой» цивилизации бронзового века, известное по надписям, то в гомеровских «данайцах» можно узнать «новых греков» — тех, что пришли вместе с Ахиллом с берегов Меотиды. Их название образовано от топонима дон/дана/тана, распространенного в Причерноморье и Приазовье, означавшего у древних ариев — «река»14. Это слово издревле служило собственным именем Дона-Танаиса, так что «данайцы», штурмовавшие Трою, оказывается, то же, что «донцы-молодцы».
Воины, пришедшие из южнорусских степей, помогая грекам против многочисленных врагов, постепенно брали власть в свои руки. Когда ослабевшие Микены окончательно пали, «варвары»-дорийцы восстановили — хотя и не сразу — разрушенное государство. Учитывая, что дорийцы принесли в Грецию технологию обработки железа (первые железные мечи обнаружены именно в дорийских слоях, с XI в. до н. э.), то вряд ли следует называть их варварами. Тем более что греческий алфавит, не имевший прямой преемственности с древнемикенским слоговым письмом, был наверняка принесен ими же (см. раздел «Скифская письменность»).
Итак, в XI в. до н. э. в Греции появилось ЖЕЛЕЗО, АЛФАВИТНОЕ ПИСЬМО, НОВАЯ РЕЛИГИЯ И СЮЖЕТЫ ГОМЕРОВСКОГО ЭПОСА. ВСЕ ЭТО ПРИНЕСЛА С СОБОЙ ДОРИЙСКАЯ (ЧТО ТО ЖЕ САМОЕ — КИММЕРИЙСКАЯ, СКИФСКАЯ) АРИСТОКРАТИЯ, и говорить поэтому о «культурном упадке», о «варваризации» XI–IX вв. до н. э. вряд ли стоит. Упадок был раньше, когда гибли в огне ахейские города, дворцы и крепости.
Дальнейшая история отношений Греции и Скифии известна. Морская колонизация, «плавание аргонавтов», торговые полисы на берегах Понта Эвксинского… Все это было потом, после того как сама «греческая» цивилизация в момент своего рождения получила из Скифии импульс, дарующий новую жизнь. Поэтому культурные формы, которые Скифия получала из Греции в античную эпоху, можно признать бумерангом, вернувшимся к своему хозяину…
Греко-скифские отношения оставались далеки от идиллии. Аборигены Балкан были не в восторге, когда им на голову в XI в. до н. э. свалилась пришлая аристократия; барщина и оброк все-таки довольно утомительные повинности. Точно также не все скифы были довольны торговой деятельностью жуликоватых греческих купцов, разлагавших «товарами широкого потребления» общину и развращавших «свободными нравами» скифскую аристократию.
Всем известна история царя Скила, которому в бытность его в вольном городе Ольвии (дело происходило в середине V в. до н. э.) подложили в постель бойкую греческую даму, обучившую его не только «искусству любви», но и элементам греко-малоазийских мистических культов. В результате царь забросил свой народ и переселился в Ольвию, где предался «распущенности нравов», предоставив своих подданных на разграбление предприимчивым греческим купцам. Родственникам Скила просто пришлось лишить его власти; более того, они потребовали его депортации с территории соседнего государства и казнили как изменника. Но отношения с греками преемники Скила все же не свернули…
Слишком взаимовыгодными были эти отношения. Чаша весов колебалась то в ту, то в другую сторону… Если в раннем железном веке Скифия была, безусловно, сильнее и оказала существенное влияние на становление греческой цивилизации, то в эпоху поздней античности многое изменилось. Классическая культура Эллады воздействовала на Скифию (позднее Сарматию). Об этом свидетельствуют раскопки городов северопонтийского бассейна. Удивительные образцы искусства — скульптуры, росписи, ювелирные украшения, обнаруженные в этих городах, были изготовлены, несомненно, местными мастерами, теми же скифами-сарматами, но под греческим влиянием. Именно это влияние позволило приписать создание городов Причерноморья-Приазовья «грекам».
Великая Скифия дала «греческой» цивилизации «толчок», получив в обмен ее готовые «плоды», рождающиеся обычно в инерционной фазе, накануне завершения жизненного цикла. Несомненно, что во время интенсивного заимствования «плодов культуры» из бассейна Эгеиды Скифия испытывала и прямое политическое давление со стороны «моря». Одно тесно связано с другим.
Начиная с 110-х гг. до н. э. на Южном берегу Крыма один за другим высаживались «морские десанты». Войны со Скифией начал знаменитый Митридат Евпатор, создатель Понтийской державы, объединивший под своей властью значительную часть эллинистического Восточного Средиземноморья. Митридат был противником Римской империи, также стремившейся на восток. В этой ситуации причерноморские скифы-сарматы были вынуждены маневрировать между двумя сильными противниками. Первоначально они оказали Понту серьезное сопротивление. Морской десант под командованием полководца Диофанта устранил древнюю династию Боспорского царства, но тут же нарвался на народное восстание крымских скифов, синдов и меотов, возглавленное скифом Савмаком. Это восстание закончилось неудачей, и Митридат на несколько десятилетий получил контроль над Херсонесом и Боспором Киммерийским. Он вошел в союз со степными скифами и сарматами, и даже пополнил сарматской конницей свое войско. Почему так получилось, понять нетрудно: с запада «поджимал» Рим. Сарматы поддержали Митридата и уступили ему часть причерноморских городов, чтобы сдержать более опасного противника. События войн Митридата с Римом, продолжавшихся несколько десятилетий, хорошо известны. Митридат был самым сильным противником Рима, оказавшим империи достойное сопротивление. Понтийская держава собрала вокруг себя не только эллинистические государства Малой Азии, но привлекла и саму Грецию; ударную же силу понтийской армии составляли скифы и сарматы.
Северное Причерноморье являлось для Понта основной базой снабжения продовольствием. Почти полмиллиона пудов хлеба в год получал Митридат из Боспора!15 К этому надо добавить рыбу, кожи, скот. Боспорское царство не обладало столь большим экономическим потенциалом: товары шли транзитом из днепровско-донских степей. Фактически Рим воевал не с Митридатом, но с «греческой» цивилизацией, усиленной помощью Великой Скифии.
В эпоху понтийских войн произошло и восстание Спартака — в 73–71 гг. до н. э., в разгар военных действий на восточном фронте, когда основные римские вооруженные силы находились вдали от Италии. Действия «спартаковцев» были на руку Понту, Греции и союзной с ними Скифии. Было ли восстание инспирировано Понтом? Вполне возможно. Слишком хорошо оно было организовано. Подобного восстания Рим не знал за всю историю своего существования. Уже поэтому к «обострению классовой борьбы» в чистом виде его отнести трудно. Почему «классовая борьба» обострилась именно во время войны с Понтом и стоявшей за ним Великой Скифией? Потому, что Рим в это время был переполнен военнопленными с «восточного фронта». Они и становились рабами, из них комплектовали «школы» гладиаторов… Следует допустить, что среди них оказался кто-то из офицерского состава скифского «ограниченного контингента» на службе у Митридата, чтобы понять, почему восстание рабов, обычно выливающееся в анархический бунт, на этот раз самоорганизовалось в регулярную армию.