— Они нас убьют, — с отчаянием прошептал Лекс, чувствуя на своей шее горячие губы Гордона.
— Мне все равно, — отрываясь лишь на секунду от своего занятия, так же прошептал Гордон. — Я люблю тебя, и я хочу быть с тобой.
Лекс прикрыл глаза, глубоко вздохнув и облизнув губы, произнес:
— В горе и радости…
— …В богатстве и бедности… — продолжил Гордон, выпрямляясь и заглядывая в глаза своего любимого.
— …В болезни и здравии…
— …Пока смерть не разлучит нас…
— …И после, — добавил от себя Лекс. Он потянулся к любимому за поцелуем, но Гордон неожиданно остановил его.
— Подожди… Дай свое кольцо.
— Кольцо? — непонимающе переспросил Лекс. В ответ Гордон лишь кивнул, и парень, недоумевая, стянул с указательного пальца серебряное кольцо. Оно было обычным. Без камней, без узора, без гравировки. Но оно чем-то приглянулось Лексу, и он носил его, не снимая, вот уже два года. Сам Гордон в этот момент снял со своего пальца кольцо-печатку. Золотое с бриллиантом в центре. И когда Лекс протянул ему ладонь со своим кольцом, Гордон забрал его, а затем перевернул ладонь любимого, аккуратно надел на палец свое кольцо. Глаза Лекса широко распахнулись и забегали от ладони к счастливому Гордону.
— Теперь ты, — сказал Гордон, протягивая обратно Лексу его собственное кольцо. Дрожащей рукой парень забрал его и медленно надел на палец Гордона, а затем, чувствуя невообразимое счастье и радость, и то, как к глазам подступают слезы, тихо выговорил:
— Можете поцеловать невесту.
Гордон фыркнул от смеха, но разрешением воспользовался, притягивая Лекса как можно ближе и целуя его. Он целовал несдержанно, со всей страстью, но в тоже время и нежно, заставляя Лекса желать большего. Пиджак полетел на пол. Пуговицы на рубашке под уверенными руками расстегивались быстро, без всяких проблем. И Гордон, дорвавшись до тела любимого, теперь выцеловывал его и ласкал ладонями. Лекс тяжело дышал, прикусив нижнюю губу, и гладя руками плечи и голову любимого. Гордон, опустившись на колени, расстегнул пуговицу и молнию на брюках Лекса и стянул их вниз, вместе с трусами. Он поднял глаза на любимого, чьи щеки пылали, выдавая его смущение, и мягко улыбнувшись, он приблизился к достоинству Лекса, собираясь его лизнуть, когда…
Дверь в кабинет, где прятались двое влюбленных, резко открылась. Нет, она, слетев с петель, ввалилась в помещение, с грохотом упав на пол. Гордон резко отстранился от Лекса и вскочил на ноги. Сам Лекс наклонился, чтобы натянуть трусы и брюки.
— Я так и знал, — раздался взбешенный голос в дверном проеме. Оба парня с ужасом смотрели на отца Гордона, чье лицо просто пылало от ярости. — Заберите его, — с презрением выговорил мужчина. В кабинет протиснулись два телохранителя мужчины и направились к Гордону.
— Нет! — выкрикнул Лекс.
— Отвратительно, — прозвучал еще один голос у двери. Лекс оглянулся на него.
— Папа…
— Этого тоже заберите, — второй мужчина сплюнул на пол. Его не заботило, что он находился не у себя дома. В кабинете очутились еще двое телохранителей.
— Не трогайте его! — заорал Гордон, увидев, как два здоровых мужика выкручивают руки его любимому. Ему было наплевать, что он находится в той же ситуации. Гордон изо всех сил начал вырываться, делая себе только больней. — Лекс! — закричал он.
— Гордон! — последовал незамедлительный ответ. Лекс попытался пнуть хотя бы одного из тех, кто держал его, но его попытки были тщетны.
— Лекс!
— Гордон!
Их растаскивали друг от друга, поочередно выводя из кабинета и уводя в разные стороны. Они сопротивлялись как могли и не оставляли попыток вырваться, но их все равно разделили. Они до последнего, до сорванного голоса выкрикивали имена друг друга…
***
Дом Уайтов.
— Мразь, — десятая по счету пощечина обожгла щеку Гордона. Его голова дернулась, но он тут же выпрямил ее и уставился на отца. Мистера Уайта передернуло. Не сколько от омерзения, что его сын оказался педиком, да еще и снюхался с сынком Фарадея, а сколько от непоколебимого спокойствия и решительности в глазах сына. Он всегда учил в любых обстоятельствах держать голову высоко поднятой и не забывать о гордости. Теперь мог сам полюбоваться на свои труды. — Ты подумал, что будет, если пресса узнает обо всем? Подумал, что будет с нами?! А?! Щенок! — еще одна пощечина. Теперь уже по другой щеке. Гордон почувствовал привкус крови во рту, но даже не шелохнулся.
— Оставь его, дорогой, — подала голос до сих пор молчавшая мать Гордона. — Ты разве не видишь, что он тебя не слушает?
— И что ты предлагаешь? — резко повернувшись к ней, зло спросил мужчина.
— Оставить все как есть?
— Ни в коем случае. Я тут недавно прочла в одной газете о клинике, которая лечит… Эти наклонности, — женщина, слегка поморщившись, брезгливо выговорила два последних слова. — Отправим его туда и все.
Мистер Уайт застыл, как и Гордон. В любой другой ситуации парень, наверное, рассмеялся. Он прекрасно знал, что никакая клиника не сможет изменить твою ориентацию, особенно если ты сам принимаешь себя, но сейчас ему было не до смеха.
— А эта хорошая идея, — чуть помедлив, ответил мужчина. — А всем кто будет спрашивать об этом ублюдке, скажем, что отправили учиться за границу, — он впервые за вечер улыбнулся и с любовью произнес, обращаясь к жене. — Что бы я без тебя делал?
Женщина улыбнулась в ответ.
***
Загородный дом Фарадеев.
Лекс стоял в стороне, прижимая к груди сломанную руку. Один из телохранителей перестарался, когда он в очередной раз попытался вырваться. Парень смотрел на своего отца, что молча вышагивал по гостиной. Он не кричал, не орал, не бил его, не проклинал, не крушил ничего на своем пути. Он думал. И от этого Лексу было страшно. Он как никто другой знал, на что способен отец в минуты гнева.
Неожиданно мистер Фарадей остановился и обвел взглядом гостиную, выискивая сына, а когда нашел, то сухо произнес:
— Собирай вещи, ты сейчас же уезжаешь к тетке.
Глаза парня широко распахнулись. Он с ужасом уставился на отца. Его тетка была еще хуже, чем отец. Если тот до этого момента лишь орал на Лекса, когда тот делал что-то не так, то эта женщина могла ударить парня за любое, как ей казалось, непослушание.