Андрей Алексеевич Кокоулин
Город над крышами
— Не дрейфь, — сказал Димка.
Юрка посмотрел вниз.
Высота была — двенадцатый этаж. Внизу теснилась темнота, окаймленная гирляндой слабосильных фонарей. Правее, угловатой вклейкой между домами, виднелся участок трассы — вот он был яркий, желтый, даже пересвеченный.
Юрка выдохнул и крепче взялся за перекладины.
— Высоко, — сказал он.
Димка над его головой переступил ногами.
— Ты что, визор снял? — сердито спросил он.
— Ничего я не снимал, — обиженно ответил Юрка.
Подул, заполз под сбившуюся куртку ветер. Пожарная лестница звякнула сочленениями. Как будто челюстью клацнула.
— Ты это… — миролюбиво сказал Димка. — Здесь уже крыша скоро. Не поворачивать же.
Светлые подошвы его кроссовок поднялись на ступеньку выше.
— Меня родаки убьют, — вздохнул Юрка.
— Это если узнают.
— А ты точно уверен, что это «Золотой квест»?
— Ты сияние видел?
Юрка поймал железную перекладину в пальцы и поднял голову.
— Я не совсем точно…
— Я тебе говорю! Это он самый! Тут пятнадцать ступенек осталось.
Щуплая фигура Димки перевалилась через выступ.
— Эй, — испуганно прошептал Юрка.
Несколько секунд не происходило ничего, потом светлое пятно Димкиного лица всплыло над краем крыши, будто Луна.
— Давай, это здесь!
Юрка, ежась от прохлады, принялся торопливо подниматься. Визор подсветил небо, рассыпал по нему подписи к созвездиям.
Медведицы, Возничий, Дракон, Цефей.
— Дай руку!
— Держи.
Димка потянул приятеля, и тот, смешно пыхтя, в визоре на пол-лица, перегнулся через бортик ограждения и грянул на рубероид крыши.
— Блин!
Юрка потер ладонями коленку.
— Что? — почему-то шепотом спросил Димка.
— Ударился. Ты сильно потянул.
— Ну и не фиг тормозить.
— Тебе бы так!
— Ух ты! — сказал вдруг Димка, вывернув шею, и Юрка мгновенно позабыл о коленке.
— Что? Что там?
Он вскочил, поправляя съехавший набок визор. Это Димке хорошо, у него ремни подогнаны, а тут брат Леха под свою большую голову настраивал.
— Видишь? — с придыханием спросил Димка.
— А то!
Это в реальности они стояли на керамзите и похрустывающем рубероиде среди похожих на скворечники выходов вентиляционных шахт, а в визоре под ногами темнели мощные каменные плиты, вокруг сводом смыкались полупрозрачные стены и в глубине, там, где кирпичным горбом прорастало машинное лифтовое отделение, серебристо посверкивали то ли шестерни, то ли зубчатые дуги.
— И куда нам? — спросил Юрка.
— Не видишь, что ли?
Димка сделал шаг, и плита под его кроссовкой вспыхнула золотом.
В визорах ребят сияние волной прокатилось по стенам, высвечивая выбитые на камнях значки зверей, птиц и человеческих фигурок.
— И все-таки крыша — это чересчур, — сказал Юрка, осторожно продвигаясь за другом.
Он ожидал смертоносных ловушек, ядовитых копий, выскакивающих из незаметных отверстий в стене, или скорпионов со скарабеями. Как в «Индиане Джонсе».
А визор там, не визор… Сначала-то от страха душа в пятки, потом уже соображаешь, что не настоящее.
— Крыша — это самое то, — сказал Димка, огибая гудящий «скворечник», притворившийся многорукой статуей. — Не теплотрасса же! Вот во всякие коллекторы я бы не полез, сто пудов!
— А говорят, это не законно. Ну, квесты эти.
— Ясен пень! Квестовые моды на родную прошивку фиг поставишь. Ну и ломают. И никакой, типа, соблюдения безопасности.
Они остановились перед аркой, за которой вразнобой ходили зубцы и крутились дырчатые диски, и Димка хлопнул Юрку по плечу:
— Вперед, мой Санча!
Судмедэксперт был в визоре.
— Берсенев, следователь, — Берсенев протянул руку.
— Как вы быстро.
Судмедэксперт качнул головой и, несколько запоздало заметив ладонь, торопливо ее пожал. Крот слепой.
— Вы можете убрать? — Берсенев показал на визор.
— Сейчас, маркеры только расставлю.
Эксперт сдвинулся к накрытому простыней телу. Кровь чернела на асфальте. Тонкая струйка тянулась к канализационной решетке.
Берсенев отвернулся, посмотрел на стоящую за лентой ограждения пожилую чету, пнул окурок, вполуха слушая за спиной:
— Череп… шейные позвонки… обширное внутреннее кровоизлияние… оскольчатый перелом… резаные раны…
— Вы скоро? — поторопил Берсенев.
— Да-да, — судмедэксперт на манер дирижера поводил ладонью по воздуху и откинул визор на лоб, открыв худое и длинное лицо с недельной небритостью. — Все, здравствуйте.