Горячая точка
Я знаю, ты взволнован -
ты так боишься чьих-то слез
Но я — всего лишь клоун,
не принимай меня всерьез…
Здесь неуместна жалость,
за что, скажи, меня жалеть?
Пусть у меня нет шансов,
но я могу тебя развлечь…
Поезд приходит ровно в шестнадцать тридцать по местному времени.
Я стою на перроне среди встречающих, курю, пускаю дым в небо, уже перепаханное для осенних ливней.
Постоянно смотрю на часы. Минутная стрелка ползёт, как улитка по склону. Я стараюсь подогнать её взглядом, но я пока не научился управлять временем.
Никогда не любил ждать. Помню, как ребёнком сидел в опустевшем коридоре детского сада и ожидал мать, которая, как всегда, задерживалась на дежурстве. Уже тогда я знал, что минутная стрелка повелевает всем на свете. Король Минутная Стрелка. Заворожённо я смотрел на тени, что нервно метались по стенам, и думал: «а если?..»
А если она шла ко мне, и её сбила машина? — думал я, нервно ёрзая на стуле.
А если она шла ко мне, и на неё напал грабитель? — думал я, начиная кукситься.
А если она шла ко мне, и… — невротическая фантазия моя была безгранична. — И тогда я останусь совсем один, буду сидеть в этом коридоре, пока меня не выгонят на улицу, а я даже не знаю, куда мне идти, потому что я ещё совсем ребёнок.
Да, я всегда был эгоистом. Но однажды перестал им быть. Любая наша защита от людей, любое оружие, используемое в целях покорения мира, в один момент может превратиться в прах. И ты ничего с этим не поделаешь.
Но вот застарелое «а если» остаётся.
А если авария? А если террористы? А если лишили увольнительной?
А если моё ожидание снова будет напрасным?
Сигнальный гудок прибывающего поезда взрывает слух. Этот рёв заставляет покориться даже его величество Минутную Стрелку.
Без опозданий. В шестнадцать тридцать местного времени. Он приехал ко мне.
Ветер, принесённый поездом, вздыбливает мои волосы — они хлещут мне по глазам, на мгновение закрывая обзор. С досадой вспоминаю, что забыл привести свою гриву в более респектабельный вид. Да ну и хрен с ним.
Гашу сигарету, затаптываю бычок. Глубоко вздыхаю, чтобы хоть немного снять напряжение от ожидания, и сдержать себя при встрече.
Он резко выделятся на фоне толпы прибывших. Двухметровый спецназовец в камуфляжной форме. Коротко стриженные, выцветшие на солнце волосы, сильно контрастирующие с загоревшим, обветренным лицом.
«Да, знаешь, иногда тут бывает очень жарко».
Его колючий взгляд, похожий на прицел снайперской винтовки, сразу отыскивает меня среди толпы.
Я думаю, что мы похожи на два ярких, но чужеродных пятна среди всех этих людей.
Здоровенный солдат в камуфляже. И высокий длинноволосый парень в светлых джинсах и белой футболке с надписью «Превед!».
Пока я застыл столбом, в последнюю минуту раздумывая, что ему сказать, он уже оказывается рядом.
— Чё вырядился как голубой?
И это вместо «здравствуй, друг, ты тут ещё жив без меня? ничего, мы это исправим».
— Здорово, Ром. Как доехал?
Он сплёвывает себе под ноги.
— Нормально доехал. Здорово, ага. Ты-то как?
Ну спасибо, что вспомнил. Моя благодарность не знает границ.
— В ажуре, как всегда.
Мы хочется к нему прикоснуться, так, что в глазах темнеет, но он даже не подаёт мне ладонь для рукопожатия. Только тыкает стальным кулачищем в плечо.
— Ладно, потопали, а то стоим тут, как три тополя на Плющихе.
Он идёт, опережая меня на пару шагов. На плече рюкзак в какой-то копоти, огромная ладонь сжимает хлипкую ручку ободранного чемоданчика.
— А третий кто?
Ромка оборачивается. С таким каменным лицом только в инквизиторы записываться, в отдел дознания.
— Хрен в пальто.
Кстати, о хрене. Надо бы сосредоточиться на чём-нибудь постороннем, нам ещё до дому добираться чёрт знает сколько, а с таким стояком, как у меня, это будет сделать довольно затруднительно.
— Как там твои вахабиты? — спрашиваю осторожно.
— Горят в аду, надеюсь, — отзывается он. — Только они не вахабиты.
Он резко замолкает, я чувствую, что продолжать не стоит, иначе опять расшевелю осиное гнездо. Боюсь, Ромка тогда заткнётся надолго, а он и так не слишком разговорчивый тип.
— Ты сейчас куда?
— К тебе. Помыться. Горячая вода есть? — он снова смотрит на меня, на этот раз его взгляд теплеет. — Я, бля, неделю нормально не мылся. Хочу к матери в нормальном виде явиться.
Я киваю. Благослови Господь всех, кто в ответе за горячую воду.