В ту ночь мне удалось поспать несколько часов. Я пробудился освеженным. Была пятница, 29 июля. Я был голоден и ждал, когда прикатят тележку с завтраком. Вместо нее появился тюремный надзиратель, из старших по званию, достаточно хорошо говоривший по-английски. Открыв камеру и клетку, он сказал:
— Говард, пожалуйста, собери свои вещи. Тебя переводят.
— Куда? — спросил я.
— Этого я тебе сказать не вправе.
— Можно мне увидеть жену?
— Нет. Это запрещено.
— А позвонить детям?
— Нет. Прошу прощения, Говард.
— Могу я связаться с адвокатами?
— Нет. Но я поставлю в известность твою семью и адвокатов, как только ты прибудешь в пункт назначения.
На меня надели наручники и отвели к главным воротам. Там стоял Роджер Ривз, тоже в наручниках.
— Говард, хорошо, что ты здесь, но у меня пренеприятнейшие новости. Американцы обвинили меня в том же дерьме, что и тебя. Шьют RICO.
— Что такое RICO, Роджер?
— Бог знает. Говорят, что я выращивал коноплю на Филиппинах.
— Но ты ведь этого не делал?
— Нет, но я собирался. Еще как. С божьей помощью.
— А какое это имеет отношение к Штатам, Роджер?
— Я бы там ее продавал. Знаешь, почем сейчас приличная марихуана в Штатах?
— Но ты же не выращивал траву и ничего не продавал. Как они могут тебя обвинять?
— Говард, позволь тебе кое-что рассказать про Соединенные Штаты. Что бы тебе ни шили эти сукины дети, непременно признают виновным. Я говорю о федералах. Если обвинение поддерживает штат, возможно, тебе удастся выиграть.
Я не раз выпутывался у себя дома, в Джорджии. Но теперь за нас взялись федералы, а с ними не справиться. Единственная возможность — заключить сделку в обмен на признание вины.
— Ты что, собираешься признать себя виновным, даже не зная, что такое RICO? Несмотря на то что не выращивал марихуану?
— Если меня отправят в Штаты, так и сделаю. Наверняка. Но я молюсь, чтобы не угодить туда. Похоже, меня собираются выдать Германии. Там я с божьей помощью выйду на свободу. А может, освобожусь раньше. Прошлой ночью мне почти удалось бежать. Расскажу позже.
Нас запихнули в полицейский фургон. Я потребовал назад свои кольца, но вместо них получил заверения, что кольца отправят следом. На головокружительной скорости нас доставили к паромному терминалу в порту Пальмы. Обежав взглядом знакомые силуэты замка Бельвер и величественного собора, я загрустил. Суждено ли мне снова наслаждаться всем этим вместе с семьей?
СЕНЬОР МАРКО
Фургон заехал прямо на паром. Несколько вооруженных полицейских направили на нас автоматические винтовки. Больше никого вокруг не было. Нас схватили покрепче и повели по качающемуся трапу на корабль. В конце узкого коридора находилась камера, напоминающая тюремную. Нас втолкнули вовнутрь. Охранники показали винтовки и погрозили пальцем, давая понять, что если мы сделаем какую-нибудь глупость, нас пристрелят. Закинув внутрь коричневый бумажный пакет с бутербродами, они захлопнули дверь.
— Роджер, для чего все эти предосторожности? Нас что, считают серийными убийцами?
— Видишь ли, какое дело. Вчера вечером я предложил директору тюрьмы Мехуто миллион долларов за то, чтобы он помог мне бежать, и получил согласие. Я должен был свалить этой ночью, но, думаю, этот сукин сын испугался и меня выдал.
Несомненно, это все объясняло. И я гадал, в каких условиях мы окажемся теперь.
Через пару часов паром тронулся. С того терминала, куда нас привезли, паромы ходили либо в Валенсию, либо в Барселону — восемь часов пути. Роджер громко читал вслух свой карманный Новый Завет. Молился и молился. Просил Бога о помощи, но ничего не дождался. Мы съели бутерброды. В Роджере закипала злость:
— Уверен, это сукин сын Мойнихан меня подставил. Ты говорил, что ему нельзя верить, но я не думал, что он пойдет на такое. Я убью его. Я убью этого гребаного сукина сына!
— Это не по-христиански, Роджер.
— Ну и пусть! Я все равно хочу, чтобы он отправился на небеса. Сейчас. Прямо сейчас.
Несмотря на все попытки скрыть от широкой публики наш перевод из Пальмы, он перестал быть тайной к тому моменту, как мы сошли на берег в Барселоне. Я увидел Майкла Каца в окружении взбудораженной толпы телевизионщиков и фоторепортеров. Как он там оказался? Нас отвезли в печально знаменитую барселонскую тюрьму Модело, где перебывали все испанские гангстеры. Против обыкновения у нас не сняли отпечатки пальцев, не стали фотографировать, но забрали часы и остальные личные вещи. Выдали по бутылке воды и закрыли в отдельных камерах временного содержания довольно далеко друг от друга — не докричишься. Кроме меня и бутылки в камере больше ничего не было. Ни каменной скамьи, ни дырки в полу для отправления естественных надобностей. Дневной свет не проникал в мое узилище, равно как и звуки. Напрасно я драл глотку, добиваясь, чтобы принесли сигарет, еды, писчих принадлежностей, чтобы отвели меня в сортир — никакой реакции. Положив пластиковую бутыль под голову, я лег на кафельный пол и урвал немного сна. Помочился в углу. Коротать время таким образом несладко, но я знал, что это не продлится вечно. Просто надо потерпеть.