МИСТЕР МАК-КАРТИ
Чарли Рэдклифф, Грэм и я покуривали косяки и считали деньги в квартире Грэма на Мэриленд-роуд. Мы оплакивали нашу бедность. И хотя были признательны пакистанским дипломатам Мухаммеда Дуррани за то, что те привозят гашиш в Европу, завидовали их барышам. Мы получали всего двадцать процентов от отпускной цены в Лондоне, дипломаты и Дуррани — все остальное. Мы или голландцы ввозили наркотики в Англию, а затем раскидывали среди оптовиков в Лондоне. Это было рискованно, особенно из-за того, что повсюду отлавливали бойцов ИРА. Мы имели все шансы попасться, пакистанцы — ни одного. С другой стороны, их гашиш был самым дешевым в Европе и на него всегда нашлось бы предостаточно покупателей, о чем пакистанцы прекрасно знали. Нам их было не побороть.
— Если бы мы нашли собственный канал для ввоза гашиша, — сказал Грэм, — чертовски разбогатели бы. У кого-нибудь есть связи среди больших чинов в аэропортах или морских портах?
— Может, мне поискать в Кардиффе? — предложил я. — Наверняка там еще остались старые школьные друзья, где-нибудь в транспортном управлении. Или я мог бы отправиться пьянствовать по пабам, где собираются рабочие с верфей, из аэропорта. Найдется малый, что не прочь пополнить свой бюджет.
— Неплохая идея, — похвалил Грэм, но без особого воодушевления.
— А я тут недавно познакомился кое с кем, — заговорил Чарли, — кто наверняка смог бы ввозить гашиш. Я брал у него интервью для «Френдз». Этот парень из ИРА. Если он ухитряется незаконно ввозить оружие, то и наркотики сможет.
«Френдз» был подпольный журнал. Его выпускал южно-африканец Алан Меркюсон. Чарли и его подруга Тина жили в квартире Алана в Хампстеде. Как «Интернэшнл тайме» Майка Лессона или «Оз» Ричарда Невилла, журнал «Френдз» отвечал вкусам и мнениям маргиналов, хиппи, торговцев наркотиками, музыкантов и кислотников эпохи шестидесятых и других не удовлетворенных жизнью неудачников. Подпольная печать единогласно выступала против присутствия англичан в Северной Ирландии. Борьба ИРА представлялась как правое дело, защита униженных и оскорбленных католиков. Как можно было такое не поддержать? Естественно, возникали некоторые сомнения и страхи из-за насильственных методов, которые использовала ИРА, ее «временное» крыло, недавно отколовшееся для формирования террористической группировки. Довольно пуританские воззрения Армии на курение наркотиков также вызывали некоторые трения.
В последнем номере «Френдз» была опубликована большая статья об ИРА, включавшая интервью с активистом из Белфаста, Джеймсом Джозефом Мак-Канном. Он рассказывал о своем детстве, которое привело его, мелкого правонарушителя, в окружение самого влиятельного и опасного бандита Южного Лондона шестидесятых, Чарли Ричардсона. Во время пребывания на острове Уайт, в тюрьме строгого режима Пракхерст, Мак-Канн превратился в поэта и поборника независимости Ирландии. От его поэзии тошнило, но краснобайство казалось вполне убедительным, особенно когда приобрело откровенно угрожающие нотки. Мак-Канн утратил свой преступный шарм и сообразил, что поза народного героя открывает гораздо больше возможностей зашибать деньгу и мошенничать. Он добился этого долгожданного статуса, когда забросал Университет королевы в Белфасте бутылками с зажигательной смесью, «коктейлем Молотова», провозгласил себя членом ИРА, сдался и после этого сбежал из Крам-лин-Роуд. Со времен Второй мировой войны это был первый удавшийся побег из стен этой тюрьмы. Теперь Мак-Канн скрывался в Ирландии, появляясь перед фотокорреспондентами в военной форме, которая ему совсем не шла, и, размахивая оружием, утверждал, что провез ее в Дублин контрабандой.
— Заинтересуется ли он Чарли? — усомнился я. — Ты знаешь, как в ИРА относятся к наркотикам. Они же за косяк любого испепелят. Уверены, что это развращает молодежь. И не станут способствовать ввозу гашиша в Ирландию, это уж точно.
— Говард, Джим Мак-Канн наркоты курит не меньше нашего.
— Первоклассное предложение, — оживился Грэм. — Организуешь встречу?
Неделю спустя мы с Грэмом приземлились в аэропорту Корка. Это было наше первое посещение Южной Ирландии. Мы подошли к стойке проката автомобилей. Контора называлась «Муррей Херц».