- Итак, - мистер Харрисон отложил столовые приборы, провел рукой по белокурым некогда, а теперь полностью седым, волосам, - Генри, Дилан у вас есть старший брат, - заявил отец.
Генри смущенно кашлянул в кулак и вновь спрятался за своим вторым «я», а вилка Дилана с глухим стуком упала на пол. Поднимать подросток ее не спешил, уставившись на отца. Он потер переносицу, мать закусила губу, чтобы не влезать в разговор.
- Его зовут Виктор, он старше вас на пять лет. Окончил университет в Москве и через неделю прилетает сюда, чтобы работать в моей компании. Я никак не мог решить, где его устроить, ваша мать отказывается принимать Виктора в доме. Но сегодня Дилан решил две проблемы одним махом, - в комнате стояла осязаемая тишина, близнецы даже дышали через раз, слушая шокирующую новость, - сынок, ты заявил, что вы с Генри желаете жить отдельно. Я давно ждал таких разговоров, но позволить вам жить вдвоем мы с матерью не могли, все же вы еще слишком маленькие и безответственные, - Дилан на это громко фыркнул и поймал неодобрительные взгляды обоих родителей, - Но жить под присмотром старшего брата, можете, - как ни в чем не бывало, продолжил мужчина, - Я куплю вам троим квартиру недалеко от вашего университета. Через неделю можете переезжать.
Джошуа Харрисон замолчал и обвел членов своей семьи тяжелым взглядом. Тиана резко поднялась со своего места, оставив на столе практически не тронутую тарелку с ужином, и удалилась с гордо поднятой головой. Женщина не хотела видеть радость близнецов на сообщение о том, что их папашка нагулял еще сына на стороне в период бурной молодости. Но радости у близнецов не было. Ни Дилан, ни даже Генри совершенно не горели желанием приобрести старшего брата. Что касается Дилана, то парень вспыхнул, как спичка, сгорая от ярости. Он мечтал о том, чтобы жить с Генри вдвоем и иметь, наконец, возможность сломать Великую Китайскую стену, что упрямый мальчишка воздвиг вокруг себя, но внезапно из воздуха материализовался неизвестный старший брат, и все его планы летят коту под хвост. Парень скрипнул зубами, поднялся со своего места и ушел в комнату, чтобы не высказать отцу все, что он думает.
- А ты, Генри, тоже устроишь молчаливый бойкот? – устало спросил мужчина, когда один из близнецов скрылся из столовой.
- Нет, мне все равно.
Генри решил вновь спрятаться за своей маской безразличия. Парень подумал, что папа и без того расстроен таким категорично плохим восприятием его новости и решил, что будет относиться к Виктору со снисходительностью.
- Я и так ему слишком задолжал…, - вдруг произнес Джошуа, глядя на сына каким-то болезненным взглядом.
- Считаешь, что мы должны искупать твою вину? – Генри изогнул брови, но смотрел только в свою тарелку, со стороны показалось, что кусок стейка вызывает у парня крайнюю степень удивления.
- Нет, но и предвзято относится к человеку, которого вы совершенно не знаете, нельзя. Я могу понять вашу мать, но вы с Диланом можете быть и более дружелюбными.
- Хорошо, я буду, - Генри поднялся из-за стола.
- Повлияй на брата, прошу тебя.
Мальчик замер возле выхода, прикинул что-то в мыслях, затем коротко кивнул и вышел. Дилана он нашел в своей комнате, иногда казалось, что близнец переехал к нему. Брат развалился на его кровати и с любопытством просматривал последние фотографии, сделанные им.
- Ты, знаешь, Генри, у тебя талант, - шепотом произнес Дилан, но брат его услышал.
- Спасибо, мне приятна твоя похвала.
- Заметь, что это чистая правда, и, думаю, ты ни раз уже слышал это не только от меня, - Дилан отложил фотографии и сел на кровати, подобрав под себя ноги.
- Да, фотосессия, действительно, вышла на ура, - Генри сел рядом с братом и взял в руки фотографии.
Чтобы отснять эти кадры ему пришлось наступить себе на горло и сломать несколько барьеров. Нет, Генри не был стеснительным, но и снимать гей-пары в таких откровенных сетах не брался раньше никогда. А тут не смог сдержать внутренний порыв. Получилось, надо сказать, прекрасно. Когда смотрел на них, разметавшихся среди простыней, видел себя и Дилана, так же страстно отдающихся друг другу. Гнал эти мысли, но картинка вновь и вновь всплывала перед глазами. Генри был против таких тесных отношений с близнецом. Не мог опровергнуть того, что испытывает к брату чувства совершенно не братской любви, но старался всеми способами изжить их в себе. Самоконтроль работал, но только до тех пор, пока Дилан не начинал его открыто провоцировать. Генри хватало всего лишь нескольких настойчивых прикосновений, и он готов был отдаваться Дилану раз за разом. Именно отдаваться, Дилан никогда не пошел бы на смену ролей в постели, а Генри не настаивал, ему нравилось быть под братом. Так и не иначе. Еще одной причиной, по которой Генри уступал брату, был его страх. Страх от того, что рано или поздно Дилан устанет умолять его о каждом поцелуе и брат оставит эти попытки. Генри бы не перенес, если Дилан отдалиться от него. Связь между братьями была слишком сильной. Они были морально необходимы друг другу. Могли ругаться сколько душе угодно, но злиться друг на друга долго не получалось. Когда пропадали осторожные прикосновения, поддержка, внимание, присутствие, жизнь превращалась в ад. Душевные муки были настолько сильные, что ни один, ни второй не рисковали отдаляться друг от друга. Но еще Генри понимал одну простую вещь, что предел уже не за горами. Насколько еще хватит Дилана, парень не имел ни малейшего понятия, но интуитивно чувствовал, что скоро что-то произойдет.
- Откровенно. Это для чьей-то частной коллекции?
- Да, для моей, - Генри убрал фотографии, не хватало, чтобы еще родители увидели в его вещах что-то подобное.
- Рискуешь, - фыркнул Дилан, вытягивая ноги на кровати.
- Не хочешь пойти к себе? – устало спросил младший близнец.
Генри устал и видеть брата сейчас не хотел. Единственное желание было лечь спать. Причем в гордом одиночестве, без настойчивых рук брата, шарящих по его голому телу.
- Захочу, когда получу твой поцелуй.
Дилан встал на колени и потянулся руками к брату. Генри тяжело вздохнул, оттолкнул его руки и коснулся губ, быстро скользнул языком в рот и отстранился, пока Дилан не успел превратить поцелуй в нечто большее, и пока возбуждение не захватило всю сущность, потому что бороться с ним потом крайне тяжело.
Брат тяжело вздохнул, поднялся с кровати Генри и вышел из комнаты. При этом весь вид Дилана говорил о том, что парень сильно удручен. Это было так на самом деле. Дилан чувствовал себя прескверно. Генри не давал даже шанса построить отношения между ними, как между парой. Сколько еще можно биться головой о титановую стену? Дилан не знал. Знал он только о том, что терпение его подходит к концу. Вскоре он махнет рукой на боль, съедающую сердце и оставит брата в покое. Парень шел по коридору в свою комнату и думал, что, возможно, это и не самый плохой вариант. Но скоро у них будет видимость свободной жизни. Еще одна попытка и все. Дилан для себя решил, что если Генри и после того, как они съедут от родителей, будет вести себя в том же ключе, то он как-нибудь перетерпит и переживет его холодность и несговорчивость и будет жить только для себя.