Ами: Я этому Карподкину язык оторву.
Эстер: Но ведь может, может?
Ами: Почему ты у меня спрашиваешь?
Эстер: Не увиливай. Я ведь знаю: ты в армии был в этой роте, анти — туннельной. Ты их видел, ты знаешь. Кого и спрашивать, как не тебя? Ну, чего ты молчишь?
Ами (неохотно): Ну, был.
Эстер: Что «был»?
Ами: В роте был.
Эстер: Слушай, я тебя сейчас тресну. Я тебя не про роту спрашиваю, а про туннели. Может такое быть, что они вот прямо сейчас копают? К нам, или… вон, в город?
Ами: Ну, может. Всё может быть.
Эстер: Как ты это просто говоришь!
Ами: А что, надо кричать?
Эстер: Не кричать, но… надо же что‑то делать!
Ами: Например?
Эстер: Ну не знаю… например, тоже копать… Что это?
Слышен нарастающий свист.
Ами: Мины! Быстро, в укрытие! Эстер, бегом!
Эстер и Ами забираются в бетонное укрытие автобусной остановки. Из кулис появляется Человек-с-лопатой, встает в сторонке, опершись на лопату.
Человек-с-лопатой: Конечно, это не совсем укрытие, а всего лишь автобусная остановка, просто очень… э — э… монументальная. Что, честно говоря, забавно, поскольку автобусы в Матарот давно уже не ходят. Так что нужды в остановках нет — тем более, таких массивных. Но, как говорится, ничто не бесполезно в этом загадочном мире. Нынешние жители Матарота используют эти бетонные монстры в качестве бомбоубежищ, когда обстрел застает их на улице…
Шум взрыва где‑то поблизости. Человек-с-лопатой слегка приседает и снова выпрямляется. Уличные фонари мигают.
Ами: Погоди, еще рано. Мины обычно летят пачками…
Эстер: Ами, мне страшно…
Ами: Погоди, погоди… скоро они перестанут…
Новый взрыв, на сей раз сильнее и ближе. Фонари, мигнув, гаснут. В наступившей темноте видны лишь ярко освещенная фигура Человека-с-лопатой на краю сцены и слабо подсвеченные силуэты Эстер и Ами в глубине бетонной автобусной остановки.
Эстер: Ами!
Ами: Не бойся, иди сюда… вот так… вот так…
Эстер: Ами…
Человек-с-лопатой: Хорошая вещь темнота. В темноте не видно инвалидной коляски. Не видно даже лиц. Не видно ничего. Только и слышно, что дыхание… Помнишь, как ты видел ее во сне, Ами? Как ты приходил к ней во снах? Облаком… дождиком… темнотой? А что ты делал с ней потом в этих снах, помнишь?
Эстер: Ами…
Еще один близкий взрыв.
Человек-с-лопатой: Это взорвалось не здесь, правда, Ами? Это где‑то в другой галактике. А ты — ты уже не несчастный инвалид на коляске. Ты темнота… темнота… Это темнота кладет руку ей на затылок. Темнота гладит ее по щеке. Темнота находит губами ее полуоткрытый рот, мягкий и отзывчивый, как цветок, как головокружительный провал, как взрыв…
Новый взрыв.
Человек-с-лопатой: Это мина или грохот в твоей голове, в голове темноты?
Эстер: Ами… Ами…
Человек-с-лопатой: И снова — пить, пить — ртом темноты изо рта темноты, пробовать и мять ее губы, обмирать от вкуса ее слюны, от ее осторожного языка, от запаха ее кожи, от касания ее волос, лететь, не ощущая опоры, не чувствуя земли, не зная и не желая знать ничего, лететь, как мина, как ракета, лететь хоть куда, хоть к взрыву, хоть к смерти, неважно…
Эстер: Ами… Ами…
Включаются уличные фонари, свет заливает сцену и автобусную остановку. Ами, словно очнувшись, отшатывается от девушки.
Человек-с-лопатой: Что такое, Ами? Ага… ты просто перестал быть темнотой… теперь всё на свету. Нате, смотрите! Смотрите все, весь зал! Вот оно, позорище: грязная бетонная стена и бетонная скамейка, и испуганная девушка на скамейке, и заплеванный пол, и окурки на полу, и инвалидная коляска, и инвалид на ней, инвалид, инвалид, безногая кочерыжка!
Эстер: Ами!
Ами (закрыв лицо руками): Боже, что я наделал… Извини. Сам не знаю, что на меня нашло…
Эстер: Ами, но…
Ами: Нет — нет… не сейчас. Сейчас иди, уже можно идти. Пожалуйста, уходи.
Эстер уходит. Ами отнимает наконец руки от лица и какое‑то время сидит, покачивая головой.
Ами: Ну не идиот ли? Всё, всё, всё испортил! Идиот!
Человек-с-лопатой: Да брось ты. Ничего не случилось. Пока не случилось. Ты извинился, все в порядке. Пока в порядке. Когда у вас занятие по статистике?