— Что ты забыл в обществе экона, зверёныш? — пытаюсь отвлечь себя от навязчивых мыслей.
— Я искал ответы.
— И что же за ответы такие, которые не мог бы тебе дать я, но мог дать новорождённый экон?
— Оу. Не злись, Рейви. Я думал схожу сума. Слышал голоса в голове.
— И мне не сказал? — я начал закипать. Да что со мной не так?
— Да я немного… — крысёныш замялся, — Ну знаешь… неловко было к тебе обращаться после того как ты меня так отделал.
— Ты что, меня боишься? — я даже замедлил шаг.
— Скорее опасаюсь. Совершено непонятно что у тебя в голове происходит, а доктор Рид показался мне более…
— Более, что?
— Дружелюбным и открытым, что-ли.
— Так свалил бы жить к нему, раз он такой хороший. — Я не понял… Что это только что было? Что я только-что почувствовал? Ревность? Да быть того не может!
Похоже, это не зверёныш сума сходит, а я. С силой сжав его запястье поволок Джеймса ещё быстрее. Стараясь не думать о причинах своего поведения я решил перевести тему.
— И что же ты слышал?
— Какой-то странный голос говорил мне странные вещи.
— Конкретнее! Не беси меня ещё больше.
— Первый защитник пал от рук восьмого, — холод спустился у меня по позвоночнику, — И ещё, что нужно остановить восьмого, что дитя восьмого отказывается слушать. Это похоже на бред, но…
Дальше я уже не слушал. Кто говорил со скалем? Не я и не мой создатель, точно. Неужели и вправду… сын богини. Видимо, зверёныш это его рук дело. Он обычно вмешивается в дела вампиров когда наступает как минимум апокалипсис. Похоже ситуация с восьмым защитником вышла из-под контроля. Первый пал… Дело серьёзное. Остановить восьмого? Даже не представляю как… Так вот что уготовано для тебя, Михаэль. Если вмешалось столь сильное создание, то видимо ты и вправду проклят богиней. Я до последнего старался в это не верить. Если Михаэль ворвётся в Лондон, тут камня на камне не останется. Что вообще смогу сделать я и скаль? Он и в обычном состоянии опасен, а свихнувшийся — тем-более. Нужно как минимум чудо.
Откуда ждать это чудо и что мне теперь делать я не представлял. Ох, мне бы хоть толику того спокойствия которое испытывает зверёныш. Счастье в неведении, да? Сколько у нас есть времени? Месяц, два, три? Он не любит торопится, даёт о себе знать и ждёт. Любит поиграть, показывая что абсолютно всё в его власти, что он может в любой момент просто прийти и взять всё что ему нужно. Хуже смерти может быть только её ожидание. Хотя меня он и не убьёт, но крысёныша прикончит точно. Я не могу собственного потомка отдать безумцу на растерзание и не важно что он скаль. Похоже, я становлюсь до не приличия сентиментальным. Старею, да?
Одна улица сменялась другой, мимо проходили редкие прохожие, моросил дождь. Но для меня всё смазывалось одним большим серым пятном. Я практически не разбирал дороги.
— Эй! — меня потянули за руку и я остановился. — Рейви. — уставился на Джеймса невидящим взглядом. — Вернись с небес на землю, чёртов засранец.
— Чего тебе? — даже не узнаю свой голос.
— Прекрати всё это дерьмо, Рейви, о чём бы ты там не думал. От того, что ты будешь такой загруженный, проблема сама собой не рассосётся.
— Ты хоть понимаешь масштабы надвигающейся катастрофы?
— Да что такого нереального может произойти? — это такая уверенность или глупость?
— Тебе лучше уйти и спрятаться так далеко и глубоко, как только можешь.
— И оставить тебя одного в полной заднице? — всё-таки глупость.
— В том-то и дело, что со мной ничего не случится, а вот тебе конец. Мне Михаэль ничего не сделает, а тебя он попросту убьёт.
— Сбежать предлагаешь? Ха, видимо ты и вправду считаешь меня крысёнышем.
— Что ты…
— А то! Крысы всегда бегут с корабля, да? — напряжение повисшее в воздухе можно было прощупать.
— Я не это… — я растерялся.
— Не это имел в виду? Если мне уготовано судьбой умереть, так и быть, я не стану противится. И вообще! Я не стану бросать тебя одного на растерзание больному ублюдку.
— И к чему этот героизм? Или лучше сказать — идиотизм? Какого хрена? С каких пор тебя моя судьба волнует?
— А тебя? — вопрос застал врасплох, — Я ведь и так не должен быть жив. Ты обо мне беспокоишься?
— Ну и почему ты такой упёртый?
— Потому что нельзя бежать вечно! Проблема от этого не решится сама собой и меньше не станет. Может пришло время остановиться? Остановиться и убрать с дороги всё что заставляет спотыкаться и оглядываться назад?
Михаэль висит над головой Дамокловым мечом и с этим трудно спорить. Но блять! Делать то что? Была бы хоть подсказка, хоть мизерный шанс на удачу… «Эй, ты! Сын богини! Ты создал этого монстра! Ты заварил эту кашу! Скажи хоть что-нибуть! Что мне делать?!» — отчаянные мысли, направленные неизвестно куда. Это вот так выглядит отчаяние того, кто находится на краю пропасти? В голове неожиданно вспыхнула картинка и тут же погасла. Неужели…
— Я так понимаю, мы должны остановить Михаэля? — мои мысли оборвал зверёныш.
— Откуда ты…
— Не считай меня за идиота, Рейви. С тобой связался создатель, а со мной сын богини. И произошедшее так подозрительно совпадает по времени. Нетрудно догадаться. Если создатель защитника связался не с тобой, а со мной, то и остановить Михаэля мы должны оба. Я прав, да? И Михаэль — восьмой.
— Нда, восьмой… но к тебе это не имеет ни малейшего отношения!
Морриган — алый вампир, самый древний и самый могущественный. Спящая богиня, богиня возмездия и разрушения. Раз в несколько сотен лет она пробуждается ото сна и заставляет людей страдать, жаждет их боли. Мирддин — один из сыновей, во времена её пробуждения создаёт вампира чистейшей крови — экона, делая его защитником, что должен одолеть богиню и остановить созданный ею хаос. После усмирения Морриган, защитник отпускается на все четыре стороны, а богиня засыпает. И что делать защитнику со своей судьбой, после выполнения возложенных на него обязательств? Лишь двое из восьми доживших до наших дней знают ответ на этот вопрос.
— Послушай, я не уверен что нам хватит сил. Михаэль — не скаль, которого можно одолеть в два плевка…
— Ну спасибо. — хмыкнул крысёнышь. — Может просто согласишься меня потренировать? Я понимаю что это безнадёжно, но уж лучше чем ничего не делать. Глядишь и смогу продержаться дольше чем «два плевка».
— Эм, слушай… — до чего же упёртое создание. — Чёрт, мне бы хоть толику твоей уверенности!
— Ты просто… — замялся Джеймс. — не думай… — не думать, говоришь?
Он и вправду не думал. Не думал, когда их нелепый разговор завершился. Не думал, когда садился в кресло перед камином, что бы взглянуть как крысёнышь не даст ему скатится в бездну. Не думал, когда губы впервые украли поцелуй. Не думал, когда застилал кровать после каждой проведённой вместе ночи. Не думал, когда решился взять в руки меч. Не думал, когда загонял Джеймса, каждый раз доводя до грани. Он был рабом, единственным желанием которого было выжить. Который просто устал бежать…
***
«Двенадцать снов королеве, что спит под венцом из камней.
Восемь ночей породили восемь свирепых зверей.
Четыре гвоздя лишь подарят грешнику вечный покой.
Возносится к небу молитва о том, кто уходит на бой.»
Такая не обычная и безлунная ночь. Воздух пропитан влагой и запахом недавнего дождя. Скрип половиц ощущается особенно остро, будто скрипит и рыдает собственное сердце. Лёгкий сквозняк покачивает тюль, пробирается под ворот рубашки вызывая желание поёжится, не столько от прохлады сколько от ощущений будто чьи-то мерзкие руки обхватывают тело. За окном завывает ветер, будто нашёптывает какие-то слова, слышится хохот. Пальцы стискивающие рукоять меча покалывает от напряжения.