Лариса Миронова
Листает ветер рукопись мою
Отец до 1947 года служил в Германии, в частях Советской Армии. Мама была освобождена его частью из плена. Вскоре поженились, рождение ребенка зарегистрировали по возвращении домой, в Вологодскую область.
Школу окончила с золотой медалью. Имеет несколько высших образований (астрофизик, психолог, продюсер-режиссёр, литератор, философ). В 1965 году поступила в Московский Государственный Университет на физический факультет. В 1995 году окончила с отличием Высшие литературные курсы при Литинституте им. Горького. В 2013 году окончила отделение философии Парижского CUF.
Награждена медалями памяти маршала Жукова, медалью Гохрана и медалями СП России. Дебютировала книгой «Детский дом» в 1989 г. Сейчас библиография писателя насчитывает 27 книг прозы и поэзии. Наиболее известные: «Сердце крысы», «Мёртвая Америка», «Призрак любви», «Круговерть», «На арфах ангелы играли», «Машина тоже человек?», «Голубая кровь», «Кто, коты и снова кот», «Гений и злодеи», «День тишины», «Воля к жизни», «Эмоции как энергия жизни», «Человек и мир ценностей», а также переводы: «Илиада», «Роман о Розе», «От имени Зевса», «Антитолки-N».
Живет и работает в Москве.
Стихи
Exegi monumentum
Нет, я не памятник воздвигнуть возмечтала,
Для этого я чуточку горда, а что,
коли зазнаюсь?
Я честно вам признаюсь: мне неприятна
суета, ведь знаний я алкала. А ходят там
туда-сюда,
кто в праздник, кто – по долгу,
А ты стоишь рождественскою ёлкой…
Стихи мои порой нелепы и смешны,
Я рифму не люблю искать подолгу,
Но не слагать их не могу – грешны
Мы все. Вот в чём сердечно каюсь,
Но – без толку. Мне казалось,
Я мир могла бы словом сокрушить.
Как недруг злой, недуг меня настиг,
Беру стило решительной рукой,
Не думая, как быть и что тому порукой,
Чтобы изгнать из мира злобу, зависть, скуку.
Покамест не кричат: «Распни её, распни!»
Но вот проходят год за годом дни,
А мир всё более похож на суку.
Не скоро я уймусь, мой дух пока не сник,
Я вижу брезг и в полночь и верю в божью
помощь, и не боюсь и не крещу свой лоб,
чтоб богу не икалось.
Расчленённый Поэт и взыскующий критик
Где же этот Поэт, который, тропку судьбы ища,
Печень со свежей кровью на блюдо сложит,
Брызжущим сердцем в руке трепеща?
Мдя… Кажется, вот он, на паперти брезжит,
Мимо ражей толпы, кучки праздных зевак.
Что ж, я готов очень брежно послушать,
Сердце с печенью скушать. Начинай же
себя расчленять, мой чудак!
Покажи мне свой стих непригожий.
А можно прохожих не ждать, сын собачий?
Ну, давай же! Иль ты… пёсья дочь?
Не в ночь будет сказано…
Тогда поди прочь, это дело тебе не к плечу.
Хотя ладно уж, стой. За постой заплачу,
Вот пятак, если за так расчленяться не хочешь.
Что ж, это стильно, хоть и всё поперёк, ну да я
научу. Однако пардон-те, не надо покамест
рыдать. Паче чай Я-не-Я вдруг заплачу.
Постойте, усядусь, как в ложу знаток. Вижу,
Ваше искусство не сразу даётся понятью.
Постараюсь наитьем.
Мне надо немного принять.
Бутербродов намажу, налью себе чай.
Вот теперь уже можно, готов я.
Читай.
Имидж и ОН
Блокнот, простой, не букенот, распух,
Как будто от ангины, а может, скарлатины,
(А сам он – горло, и больное,
в предпоследнем ахе,
Добравшееся в страхе
до пустых глазниц)
От смятых шариковой ручкой,
Затёртых, в клеточку, страниц…
И тогда мы поставили опыт.
И вот именины: воображаемый,
Явился тот, из-за кого столько хлопот,
Весь обожаемый, вот он!
Чудеснейшая из частиц
И-ма-джи-он!
Абстрактная любовь. Дуализм
Чтоб не страдал он от пыли дорожной,
Чтоб не чихал и не ныл, любимого,
Будто он тортик творожный,
Кто-то на облако вдруг посадил.
Он другом мне не был, иль мужем ужасным.
Впервые я вижу его существо.
Но как-то уж очень за небо мне страшно.
Стряхнуть бы на землю! Да жалко…
Че-во?
Смена декораций
У входа лакеев полно —
Спешат к хорошим господам.
А те пришли покушать суши.
Ну и музычку могут послушать
Солидные уши. Трам-пам-пам…
Вместо служителей муз
Теперь в Доме искусств
Распоряжаются мёртвые души.
Швейцар мокрой тряпкой
Возит по стёклам расцвеченное
окно. Оно в клочках уцелевшей
последней афиши.
Майский глюк
То ли просто синий ладан,
То ли глупый сон во сне…
Слабо слышен шёпот вишни
С тихой жалобой весне.
Майской ночью свет прохладен,
Рдеет цвет сквозь полумрак,
То ли просто синий ладан,
То ли чёрным дышит мак.
Плач
Счастье будет завтра, а тоска сначала,
Рыцаря пригожего как-то повстречала,
Только бы не сгинул рыцарь без следа,
Во мраке ночи жутком не горит звезда.
Дышу на белом свете только для тебя,
Лишь тобой живу я, всей душой скорбя.
Ноет моё сердце болью о тебе,
Вилами писала письма на воде,
Не пришло ответа мне издалека,
Видно, моя радость будет коротка.
Мне голос был
Мне голос был,
Он звал на помощь.
Но сердце надвое рвалось,
И с двух сторон отозвалось
И стыло болью, которую мне
Выплакать нет сил.
И вот снова она
И вот снова она,
Та, что некогда
Тихо сказала
На выдохе —
Поздно.
Мерси… Явилась,
Без «прости» и без тени
Улыбки смущенья,
Молча сбросив в углу
Пальто из джерси.
Луна, испугавшись
Смертельно ярости
Красного брата,
Зыбко бледнела,
Чудаковато
Оставляя лишь
Пятнышко света
На тёмном полу…
До рассвета шла битва.
В живых и несчастных
Не остался никто.
Покров
Вышел мил человек
На порог
И не смог удержать
Восторг.
Выпал первый снежок,
Мягко лёг.
Поснежил, полежал
И… истёк.
Человек постоял
И ушёл.
Что хотел он найти,
Не нашёл.
Подходящий момент для любви
Когда б такая вот погода —
Чтоб воздух, от мороза сед,
Трещал тихонько, как слюда…
Тогда б из хрупкого над-мира
Моя нервическая лира
Тебя бы позвала сюда.
Ночная молитва
Скрюченный старик
Крадётся под сводами.
Страшная голова
Светится фосфором,
Плывёт то низко, то высоко.
У неё нет точных примет.
Она безымянна, туманна,
Светит светом абсолютного зла.
Господи, поскорее приди
и воскресни! И пусть расточатся
врази твои! Светает, мутный
ночник всё тусклее.
По потолку пробежала
Странно нежная, злая тень…
Коты
(по мотивам Шарля Бодлера)
1.
О радость дней моих суровых,
Прелестный, милый, славный кот!
Под осень дней, тоскливых, голых,
Не жаль мне даже антрекот.
Коты – друзья наук и песен,
Для них не в тягость жизнь без прав.
Ну, хоть в сенат сажай повесу,
Вот только бы смирить их нрав.
Лежат в задумчивой гордыне,
Подобно сфинксам на песках,
Застыв на стареньком диване,
Беспечно томятся в мечтах.
Их шубка в похоти искрится,
И звездной россыпью,
Мельчайшей, как пыльца,
Таинственно блестят
Их мрачные зеницы…
2.
В моём мозгу гуляет важно
Красивый, кроткий, стильный кот.
Предчувствуя его приход, рыдаю долго и
протяжно. Сначала песенку чуть слышно,
вибрации и переливы. В басах они чуть-чуть
ворчливы, но, спору нет, всё чудно вышло,
И скоро уж совсем вошло в глубины помыслов
моих. Похоже на певучий стих, но машет
хвостик пышный. Смиряет злость мою легко
усатенькая голова, чтобы сказать мне о любви,
совсем не надобны слова. Он не пытается
царапать тревожных струн моей души.
Таинственно, в ночной тиши
Кот серафический, волшебный,
Меня, как скрипку, петь научит,
Чтобы звучала складно, звучно.
Двуцветной шубки запах сладкий
Вдохну лишь раз, и то – украдкой…
Божественный домашний дух!
Ты суд, ты идол вещий.
Возьми себе все мои вещи и пригласи
Сюда подруг. Не хочешь? Правильно всё понял.
Я отвернусь, и ты уж спи.
Зеленый зырк зрачков зеркальных меня
Измучил, пока вот так вот ты глядел.
Я в них, опаловых и вертикальных,
Читаю свой чудовищный удел.
3.
Мой котик, милым другом будь,
Давай скорее – прыг на грудь!
Хочу в глазах твоих чудесных потонуть…
Но только когти убери сначала.
Как я люблю тебя, пушистая мочала,
Когда, небритой привалясь щекой,
Ты, электрический зверёк,
Так сладко мурмурычешь под рукой.
Твой взгляд так холоден и остр,
Мой добрый котик.
Пронзает он,
Как дротик…
Ну, а что же там ещё, на подбородке, вот?
Да у тебя, обманщик, есть зубастый рот!
О, ужас, ты был… человеком, кот!
Mine Got!
Альбатрос
(по мотивам Шарля Бодлера)
Два огромных крыла волочились по палубе.
Хромоногую птицу окутал удушливый дым.
Так они развлекались, матросы свободные,
умиляясь страдающим альбатросом седым.
Где ты, небо? Как больно и грустно…
С высоты они были куда как милы.
Но зачем же, зачем, так внезапно
и пусто стало в мире и море,
где нет ни единой скалы!
Купанье красного кота
Мой кот купаться не привык,
на то имеет он язык.
Но шубу красную свою
раз в год меняет на корню.
Постригла летом я кота,
чтобы не млел от жару.
Кот нагишом весь покраснел
и сдуру залетел в аквариум!
Азбучная истина
Аз, буки, веди, глагол, добро, есть —
Я есть тот, кто познал и возвещает добро.
Живёте зело земля иже и —
Живите на земле очень счастливо.
Како люди мыслете наш (он) покой —
И как люди рассуждайте о нашем
благоденствии.
Рцы слово твёрдо —
Изрекая слово твёрдо.
Устрашающая колыбельная
«Усни, дитя, тебя я временно запру», —
сказала сыну кенгуру.
Всё в мире тихо, благодатно…
А что выдумывает Кафка,
так это травка, чтоб приятно
проснуться было поутру.
Он обкурился. Правда. Я не вру.
Ах, ты, мой зайка, ты не хочешь спать?
Тебе тесна уже кровать?
Тогда ложись вот в этот гроб,
А гроб под ёлочку в сугроб.
Визит Ронни на Поваровского[1]
Не скомпрометировав себя крамольными
речами, сказал он тогда и тут: погода лавли,
а жизнь вообще вери гуд.
И тут же был схвачен врачами,
лечившими странный душевный недуг.
А он же наивно хотел экспромтом,
пришедшим на встречу писателям
открыть, что между актёром и президентом
существенной разницы – ит из нот.
Взамен почитателя избиратель,
то есть вот…
Случайная встреча
(Зинаиды Гиппиус и Георгия Иванова)
Крендельком она ему
ручку, а рука – лёд.
Лёг он в своём купе,
а сон нейдёт.
Понятно, какой там сон!
Колёса стучат в унисон,
искры летят…
К тому же, дурацкий вагон.
Страсть исходит утехами,
если не жаждой мести.
Бессонницей маялся в поезде,
Слава богу, приехали —
в Томском уже уезде.
Проснулся в отцовской усадьбе,
не завтракал, не ел и в обед.
Зевнул, потянулся, подумав:
проспал сколько лет?
Стояло жаркое лето.
Чтобы взять бутылку вина,
спустился он в погреб.
И вдруг случайно вспомнилось это,
тогда сугробы было видно из окна…
Судьба поэта
Подзакусив огурчиком солёным,
под придурью слегка весёлых доз,
поэт стилом напишет раскалённым
про розы, снеги и большой мороз.
Прочтя и не почтя, поплачем и заплатим
за то, что просмотрели не всерьёз
его стихи и, грозно не сочтя удачей,
забыли сей бессмысленный курьёз.
вернуться
1
Американский президент Рональд Рейган посетил СССР в 70-х гг. 20 века. На встрече в Союзе писателей, который раньше находился на улице Воровского, теперь переименованной в Поварскую, Рейгану задали вопрос: как ему, актёру по профессии, удалось стать президентом? На что он ответил: «Между этими профессиями принципиальной разницы нет». По возвращении в США врачи обнаружили у него прогрессирующее психическое расстройство, в результате назначенного лечения он умер от болезни Альцгеймера. Так же лечили Э.Тэтчер.