«Алекса, ну чего ты боишься. Просто спросишь здесь ли живет О. О. Свет и покажешь письмо», — уговаривала себя девушка.
Она почему-то ощущала какое-то разделение. Будто одна ее часть рвалась внутрь, а другая упорно собиралась домой. Наконец, собравшись с духом, Алекса нажала на кнопку звонка. Он прозвучал как-то слишком торжественно, или это просто показалось ей. Вскоре послышались голос.
— Открыто! Входи!
Алекса немного помедлив приоткрыла, как оказалось, не закрытую, дверь и нерешительно переступила порог.
— Извините! Здесь живет О. О. Свет? — заученно оттарабанила Алекса.
В проеме двери показалась полная пожилая женщина в старомодном платье, с забранными в пучок уже редкими волнистыми волосами. Она, убедившись (но ни чуть не расстроившись), что это не тот, кого она ждала, добродушно улыбнулась. Она показалась знакомой Алексе, но она никак не могла вспомнить, где же она ее видела.
— Да, это я. Оливия Онореевна Свет, — кивнула старушка.
Алекса облегченно вздохнула. Значит в письме говорили правду.
— Мне пришло письмо, а там, вот, на вас ссылаются, — и девушка подала плотный лист бумаги.
Старушка протянула руку и, взяв его, углубилась в чтение. Через некоторое время она оторвала взгляд от текста и посмотрела на Алексу уже совершенно другими глазами. В них была теплота и безмерное счастье, как при находке, которую очень долго ждешь.
— Александра! — воскликнула она и заключила девушку в объятья.
Алекса ровным счетом ничего не понимала и пораженно хлопала глазами. В это время Оливия Онореевна Свет выпустила ее.
— Заходи, заходи, — поспешно пригласила она девушку и, не дожидаясь, пока та сообразит, втащила ее в квартиру.
Александра по-прежнему ошеломленно смотрела на нее. С ней раньше ничего подобного не случалось, чтобы совершенно посторонний человек взял и обнял ее, как родную и любимую сестру, дочь, внучку, племянницу.
— Проходи в зал, я все тебе объясню. Чай будешь, хотя вы, молодежь, чаю не пьете. Тогда лимонад? — засуетилась Оливия Онореевна.
— Нет-нет, что вы! — поспешно отказалась Алекса.
Вообще-то она была воспитанной девочкой и в чужие квартиры не заходила, но сейчас ей почему-то казалось, что тут нет ничего страшного. Девушка прошла в просторный зал трехкомнатной квартиры. Возле окна стоял стол, у стены диван, а напротив него телевизор (весьма современный) и мягкие кресла. Несколько шкафов и книжных полок, вдоль третьей стены.
— Присаживайся, Сашенька, — сказала взволнованная старушка.
— Вообще-то все называют меня «Алекса».
— Хорошо, Алекса, — улыбнулась Оливия Онореевна.
— Так, что там в письме? — напомнила девушка. — Вы хотели мне объяснить.
— Это письмо из волшебной школы, куда тебя зачислили на будущий учебный год.
— Чего? — переспросила Алекса. — Вообще-то я в гимназии учусь. Не Бог весть что, но вполне прилично, — она довольно ухмыльнулась.
— По сравнению с тем, что тебе предлагают, это — как вы называете — отстой. Только представь себе, какие возможности: приворотные зелья, заклинания на все случаи жизни, предсказания и не только!
— Вы хотите сказать, там учат магии? — усмехнулась Алекса.
— Да. Все, что нужно взрослому магу.
— Так магия действительно существует, и это не шутка? — усомнилась Алекса, она хотя и верила в приметы и разные гаданья, но в чистой магии все же сомневалась.
— Ну ты спросила — естественно! — всплеснула руками Оливия Онореевна.
— И вы волшебница?
— По крови да, а по силе нет, — удрученно сказала старушка.
— Это как? — не поняла Алекса.
— Я потомок мага, но не имею реальной магической силы. Я чармандолл, то есть не могу творить чудеса.
— Значит вы не можете показать ничего чудесного? — расстроилась Алекса.
— Почему же? Могу, — уверенно сказала Оливия Онореевна и, открыв темно-зеленую коробочку, достала оттуда какой-то порошок.
Легким движение взметнув серебристую пыль в воздух над столом она материализовала на нем графин с лимонадом и три стакана.
— Угощайся, — предложила Оливия Онореевна, разливая лимонад по стаканам.
— Ух ты! — воскликнула Алекса. — Настоящее волшебство!
— Нет. Это только его подобие. Здесь, так сказать, законсервированное волшебство, но не реальная сила мага.
— Но все равно вы колдунья, раз можете творить чудеса, — возразила Алекса. — А что значит Сильмэ? Эта фамилия значится у меня в письме, — задала Алекса следующий интересующий ее вопрос.
— Сильмэ — это фамилия твоей мамы, а теперь и твоя, — объяснила Оливия Онореевна.
— Мамы? А вы ее знали? Она тоже была колдуньей?
— Аврора Сильмэ, добрейшая и прекраснейшая… женщина на свете. Она обладала совершенно особенной силой, ни у кого такой силы не было. Надеюсь, Аврора передала ее и тебе. Фамилию свою она пожелала дать и тебе.
— А папа? Кем был он? — не успокаивалась Алекса.
— Он был сильным светлым магом, одним из сильнейших и наиболее одаренных, Вергилий Свет — так его звали.
Алекса улыбнулась, но тут до нее дошел смысл последней фразы старушки: «… Вергилий Свет — так его звали».
— Эту улыбку я узнаю где угодно. Как же я давно тебя не видела! Как ты выросла, Александра, и какая красавица! — покачала головой старушка подавая лимонад.
— А когда вы меня видели? Я вас не помню, — удивилась Алекса, постепенно соображая не ошиблась ли ее собеседница в фамилии.
— Ты и не можешь меня помнить. Ты была еще слишком мала. Я твоя бабушка, Алекса, — сказала Оливия Онореевна.
— Бабушка?
Алекса была потрясена. Для нее не было секретом, что она не родная дочь своих родителей. Ее удочерили в годовалом возрасте, когда узнали, что не могут иметь детей, но, как потом выяснилось, могут. И у Алексы родились еще две сводные сестры, которые на данный момент находились в деревне у дедушки.
— Да, бабушка, — закивала радостно старушка.
— Но как? Я-то думала, что я сирота, — не понимала Алекса.
Она, конечно, теоретически допускала, что у нее могут быть родственники, но практически считала невозможным оставить своего ребенка другим людям по своей воле, и поэтому считала, что живыми родственников она никогда не сможет увидеть.
— Нет, ты не сирота. У тебя есть я и твой брат-близнец! — начала объяснять Оливия Онореевна.
— Брат-близнец? — это известие поразило Алексу больше всего за сегодняшний день.
— Вы очень похожи, — прищурилась бабушка, — тот же пристальный, глубокий взгляд, как у отца. Кирилл живет со мной. — Тут в дверь позвонили. — Это, наверное, как раз он пришел.
Старушка встала и поспешила открывать дверь. В прихожей послышался шум.
— Привет, бабуля! — послышался голос парня, очевидно Кирилла. — Я сдал экзамен на четыре-четыре!
— Так держать, внучек! Теперь нам гимназия не страшна. А у нас гостья, — небольшая пауза с каким-то шипением, доносящимся, видимо, с кухни. Кирилл вопросительно посмотрел на свою бабушку. — Иди в зал и увидишь, а у меня что-то на кухне убегает.
Послышались шаги бабушки — она спешила на кухню. По приближающимся звукам Алекса поняла, что парень направляется в зал. Алекса ждала, ей было одновременно и очень интересно посмотреть на своего брата, и как-то неловко. Послышался шорох плетеных занавесок на двери и в комнату вошел юноша. Высокий и смуглый, видимо, уже успел позагорать на летнем солнышке. На нем была полосатая футболка и бежевые спортивные брюки. Алекса, как бы видела свое отражение в зеркале, только немного укрупненное и более резкое, мужское лицо, но все те же черты. Прямой, слегка вздернутый нос, колоритные губы, причем верхняя немного больше нижней, серо-зеленые глаза внимательно смотрящие на нее, и темные прямые волосы, находящиеся в «художественном» беспорядке.
— Как будто в зеркало смотришь, — наконец спросил парень, пораженный сходством не меньше самой Алексы, — Александра, ведь так?
— Вообще-то Алекса. А ты и есть мой брат?
— Ну да…