В сердце Азии, на бескрайней равнине степей Центральной Азии должна была быть «прародина» народов. Что-то там должно быть такое, что смогли бы принять за точку вспышки истории, вероятно, части человечества. Сформулирую вопрос: интересовали меня зарождение кочевого образа жизни, история происхождения кочевого феодализма.
Человек современный ликвидировал белые пятна на Земле, а иногда также небелых жителей белых пятен. Сегодня нет уже, наверное, места на нашем земном шаре, которые было бы неизвестно, но в истории, расширенной трёхмерной Землёй до четырёхмерной, есть ещё множество белых пятен. Одним из них – и, может быть, не наименьшим – есть собственная колыбель кочевых народов внутри Азии, где образовалась собственная культура, создались собственные производственные отношения. Культура эта, тысячи характерных проявлений жизни номадов, стала одним из центральных вопросов моего научного путешествия. Как выглядит дом этих людей, которые с недели на неделю путешествуют со своими юртами в поисках воды и травы? Какое пропитание у тех, которые забивают только скот, но не пашут? Как одевается народ, который стрижёт только шерсть и выделывает кожу, а не мнёт коноплю? О чём говорят песни и стихи пастухов? Что является характерным для этой кочевой культуры? Чем отличается от жизни народов оседлых, соседних или более далёких? И снова коротко формулирую вопрос: интересовала меня специфика, характерные периоды культуры номадов.
Поиск «прародины» с помощью Кёрёши Цсомы имело цель найти ответы на вопрос: что общего имеют венгры с укладом жизни того далёкого народа? Предыстория венгров сегодня уже в общих чертах известна. Историю венгров перед основанием государства можно поделить на два периода. В первом венгры жили с родственным угро-финским народом, потом началась их отдельная жизнь. Это шло рядом с постепенным переходом их от хозяйства рыбачье-охотничьего к кочевому укладу жизни, во время которого соприкоснулись они с народами, пасущими скот, и прежде всего, с тюрками. Этот кочевой период начался в VI–V веках до н. э. и продолжался до конца X века н. э., или до периода переселения народов. А следовательно, венгры также вели кочевую жизнь в течение полутора тысяч лет. Наследие этого жило в тогдашней венгерской культуре, но о том периоде и о эхе этого периода мы не знаем почти ничего. Мы знаем только, что не исчезла связь венгров со степной кочевой жизнью также и после X века. Куманы и печенеги, нашествие татар и турецкое иго постоянно снова позволяло венграм приходить в соприкосновение со степными сообществами. Когда я выехал с целью исследования жизни номадов, освещал я также и эту точку зрения.
До сих пор я говорил об исследованиях кочевого уклада жизни. Должен ещё рассказать о монгольских номадах, потому что является делом очевидным, что кочевые люди не были одинаковыми, кроме общих черт, имели они также различные особенности. История и этнография монгольского кочевничества принадлежит к вопросам наименее выясненным. Девять десятых монгольского этнографического материала не упоминается даже в научной литературе, а подавляющее большинство монгольских этнических групп и диалектов до сегодняшнего дня ещё не обработано. Следовательно, с этой точки зрения исследователь имеет перед собой область почти нетронутую. Это были общие рамки, в которых я старался уместить скромные задачи моих исследований. Одновременно я отдавал себе отчёт, что ценность моей исследовательской работы будет зависеть, несомненно, от умения использовать мои теоретические познания. С другой стороны, физические возможности, а также ограничения по времени заставляли меня делать ставку на несколько конкретных вопросов. Поэтому я поставил для себя целью решение трёх научных вопросов: я желал изучить монгольскую юрту, один из наиболее характерных атрибутов монгольской кочевой жизни; кроме того, я хотел бы ознакомиться с историческими источниками, древними хрониками народов, населяющих Центральную Азию, и, наконец, хотел бы отыскать способ исследования нескольких неизвестных до сих пор монгольских диалектов.
Это всё объясняет, почему выехал я в дорогу. А теперь пару слов о приготовлениях к путешествию. Речь шла не о какой-то короткой экскурсии. Для научной экспедиции в районы Азии должны быть, конечно, приготовления научные и средства материальные. Наша научная подготовка прошла на кафедре Центральной Азии университета имени Лоранда Етвоша. Здесь трое выезжающих в первую научную экспедицию, а следовательно, коллега Каталин У. Кёхалми, коллега Гьёрги Кара и я получили высшее образование. До весны 1956 года планировали экспедицию в Монголию. В то время это казалось нам чем-то несбыточным.