А тем временем у дома, находившегося в двух милях от этого отеля, остановила на обочине свой "Континенталь" Руби, и с парадного крыльца тотчас же спустились три бездельника, чтобы поближе рассмотреть машину.
Руби открыла дверцу и, демонстративно установив над приборной доской противоугонное устройство, вышла из машины и заперла дверцу.
- Джексоны здесь проживают? - спросила она, обращаясь к одному из юнцов, самому рослому, с огромной копной волос в стиле "афро".
- Да тут кругом Джексоны, - угрюмо ответил тот. - Хорошая машина.
- Ничего хорошего, - возразил второй. - Хорошая двести двадцать пять миль дает. Гоночная - вот это хорошая. А это просто "Континенталь".
- Заткнись, - сказал самый здоровый. - Это хорошая машина.
- Правильно, - подтвердила Руби. - Это хорошая машина, а я хорошая хозяйка, и я еще раз спрашиваю тебя по-хорошему: Джексоны здесь проживают?
Верзила встретил ее холодный уверенный взгляд, который заставил его вспомнить кое-что о вежливости.
- Четвертый этаж с тон стороны, - проговорил он. - А вы кто?
- Друг семьи, - ответила Руби. - Присмотрите за машиной, хорошо? И, если кто-то попытается ее угнать, скажите, что внутри есть баллон с отравляющим газом, который выходит наружу, если попытаться завести мотор без ключа.
- Да ну?
- Можешь не сомневаться, - сказала Руби. - Правда, это не так страшно, как кажется. Он не смертельный. Просто на всю жизнь останешься слепым.
- Не слабо, - заметил парень. Руби кивнула.
- Это, чтобы в другой раз неповадно было. Быстро поднявшись по ступенькам крыльца каменного дома, входная дверь которого походила на бланк-заказ на участие в международном конкурсе нецензурных выражений. Руби нажала звонок Джексонов. В это время за ее спиной трое юнцов уже горячо обсуждали вопрос, где можно спереть противогаз, чтобы можно было спереть машину, не оставшись при этом слепыми. Руби улыбнулась. На звонок никто не отвечал, и она, толкнув дверь, вошла в дом и двинулась вверх по лестнице.
Звонок на двери квартиры Джексонов, расположенной на четвертом этаже, тоже не работал. И Руби принялась барабанить в дверь, пока изнутри не раздался голос:
- Ради всего святого, перестаньте стучать! Кто это там?!
Дверь не открывали.
- Тетя Летти, это Руби.
- Кто?
- Руби, ваша племянница.
Дверь не открывалась. Вместо этого женский голос спросил:
- А как зовут твою маму?
- Корнелия. Она все так же курит свою трубку из кукурузного початка и носит серебряный медальон из доллара, который вы ей однажды подарили.
Дверь резко распахнулась. Маленькая негритянка со сморщенной от старости физиономией, напоминавшей сушеный чернослив, окинула Руби взглядом с головы до ног, после чего, схватив за локоть, втащила в комнату.
- Руби, деточка, что случилось?! От кого ты прячешься?!
- Почему вы решили, что я от кого-то прячусь, тетя Летти?
- Потому что мало кто приезжает в Ньюарк просто в гости. У тебя все в порядке, девочка?!
- Все хорошо, тетя Летти. Правда все хорошо. И когда старушка наконец успокоилась, то заключила Руби в такие крепкие объятья, словно хотела наверстать упущенное за те десять лет, которые они не виделись.
- Заходи, девочка! Ой-ей-ей, какая же ты стала большая да красивая! Заходи и расскажи все своей тете Летти. Как там мама? И что же все-таки тебя к нам привело?
- Я подумала, что, может, вы могли бы приютить меня у себя на несколько дней, - ответила Руби, следуя за женщиной на кухню через анфиладу комнаток, прибранных, но почти без мебели.
- Я так и знала, что ты от кого-то прячешься, - проговорила Летти Джексон, - раз хочешь здесь остаться.
Руби рассмеялась.
- В самом деле, тетя Летти, вы самая подозрительная женщина, которых я только знала! Разве я не могу просто приехать в гости?
В конце концов разные увещевания и неподдельно веселое настроение Руби успокоили старую женщину. Пока Руби сидела за кухонным столом и разговаривала с тетей, старушка суетилась, готовя то печенье, то чай, и при этом все требовала, чтобы Руби рассказала ей о том, чем она занимается, как идут ее дела, как поживают ее мать и брат, обормот Люсиус, так назвала его старушка, произнеся это сочетание как одно целое, точно это был какой-то титул, вроде "принц Чарльз" или "король Эдуард". Вышло "обормотлюсиус".
Время шло, и в квартире постепенно собирались домочадцы: дети тетушки Летти, дети ее детей, племянники и племянницы. Всех их она представляла Руби в официальной манере, называя при этом Руби дочерью ее сестры Корнелии, и Руби тут же забывала все имена. В такой большой компании, казалось, никто не обращал на это внимания. Когда стемнело, миссис Джексон сказала Руби, что, поскольку та у них гостья, то спать будет только вдвоем со своей шестнадцатилетней кузиной, которая слышала, что Руби занимается изготовлением париков, и хотела, чтобы та прислала ей парочку - один для ношения днем, другой надевать на ночь, дабы ей не приходилось постоянно возиться со своими волосами.
В конце концов Руби уснула.
- Это тот самый дом?
Солли Мартин посмотрел на серое здание, затем на Лестера Спарки Мак-Герла.
- Да, - ответил он. - А после этого мы уедем из города и заедем в одно место за деньгами. - Взмахом руки он указал на улицу и продолжал звенящим от негодования голосом: - Ты посмотри на улицу! Любой нормальный человек пожелал бы спалить весь этот город. Но этот тип заплатил нам только за один дом, и потому сгорит только он.
- Ну, тогда я пошел, - сказал Спарки.
- С тобой все в порядке? - спросил Солли. - Готов? Чувствуешь себя нормально?
- Вроде бы да. Все нормально, - ответил мальчик.
- Меня просто в жар бросает, - проговорил Солли, - как это ты можешь зайти в дом, вот так вот просто взмахнуть руками - и все начинает гореть! Так все просто.
- Меня тоже, - сказал Спарки. - Я так и не понял, отчего это получается. Просто получается и все. Еще мне кажется, что с каждым разом получается лучше. Особенно в последний раз.
Солли кивнул. Затем окинул взглядом улицу. Она была темна и безлюдна. Увидев стоявший возле дома дорогой белый "Континенталь", удивился. Машина такого класса никак не соответствовала этой улице. Правда, существует такая басня, что, мол, процветающие мошенники ездят на "Кадиллаках" и целыми днями пялятся в цветной телевизор, но в действительности "Кадиллакам" этим уже по пять лет, и сжигали они три литра бензина, проехав один квартал. Однако этот "Континенталь" был вовсе не таков.