Неверный шаг
1
Трифон Йотов сосредоточенно следил за экраном компьютера. Ожидая окончательных результатов вычислений, он настолько увлекся работой, что позабыл обо всем на свете. Меж тем стало темнеть, и он широко распахнул двери балкона. В кабинет ворвались звонкие голоса. Особенно выделялся один, в котором Йотов узнал смеющийся голос младшего сына — четырнадцатилетнего Румена. Веселый мальчишка, его Румен! Трифон любил выходить на балкон и, облокотившись на перила, наблюдать за жаркими баталиями, разворачивавшимися внизу. Но сейчас он сразу же вернулся к столу, где были разбросаны листки с расчетами. Йотов уже давно работал над новой схемой усилителя. Именно поэтому с таким нетерпением он ожидал решение компьютера. Когда на экране засветился результат, Йотов радостно улыбнулся. Наконец-то успех — после двух лет упорнейшего труда!
В дверь трижды позвонили. «Маргарита пришла...» — подумал Йотов и с улыбкой на лице поспешил в коридор. Но вместо Маргариты он увидел в дверях Гешевского. Рядом с ним стоял незнакомый мужчина. Гешевский, с его черными усами и седой головой, давно вызывал неприязнь у Йотова. Еще с того времени, когда строился их дом. Йотов тогда вызвал мастеров, чтобы они обшили деревянными плоскостями чердачное помещение, предназначавшееся для кабинета его старшего сына Евгения, и проделали на крышу окно. Другие соседи не возражали. И только Гешевский, чье чердачное помещение было рядом с Йотовым, хотя он жил в другом подъезде, принялся строчить жалобу за жалобой, пытаясь доказать, что Йотов-де «портит фасад дома». Служитель отдела архитектуры не дал ход жалобе, так как при осмотре убедился, что окно не может портить фасад, потому что выходит во двор. С тех пор соседи перестали здороваться. А сейчас Гешевский стоял в дверях, улыбаясь, как ни в чем не бывало.
— Товарищ Йотов, вот ваш знакомый разыскивал вас в нашем подъезде...
— Совсем ты меня забыл, Трифон... Это я, Эрих. Помнишь, улицу Чепино, — заговорил незнакомец по-болгарски, но с небольшим акцентом.
— А-а, Эрих! — смутился Йотов. — Ну что ж, заходи!
Эрих переступил через порог, а Гешевский, хотя и сгорал от любопытства, пробормотал что-то вроде «до свидания» и повернул обратно.
Йотов провел гостя в кабинет.
Удобно расположившись в мягком кресле, Эрих достал сигареты.
— У вас можно курить?
— Разумеется! — Йотов поставил перед гостем пепельницу.
— А ты? Насколько я помню, ты тогда не курил.
— И теперь не курю. Не выношу табачного дыма.
...В памяти Йотова всплыло далекое прошлое. Незадолго до событий 9 сентября 1944 года, будучи студентом и страдая от нехватки денег, Йотов купил ротатор, чтобы подрабатывать размножением лекций. Он тогда снимал комнату на улице Чепино в старом двухэтажном доме дачного типа с эркерными окнами. По вечерам обычно допоздна работал. А по соседству расположился отдел картографии немецкой комендатуры. Однажды вечером к нему заглянул молодой немец, который довольно сносно говорил по-болгарски. Нельзя сказать, что его визит был проявлением добрососедских отношений, скорее это можно было назвать обыском. Эрих, так звали немца, довольно бесцеремонно потребовал показать ему лекции и даже взял «на память» несколько готовых страничек...
— Я пришел поздравить тебя с изобретением. Нисколько не сомневаюсь, что оно принадлежит тебе, но ведь у вас все общее — и как всегда указан коллектив.
— Откуда ты знаешь об изобретении? — удивился Йотов.
— Я слежу за новыми разработками в той области, в которой ты работаешь. В настоящий момент представляю одну торговую фирму...
Эрих помолчал и осторожно добавил, что если бы Йотов согласился передать ему это изобретение, его ожидало бы крупное вознаграждение...
— Ну сколько ты получишь?! К тому же ты входишь в коллектив... — выразил сожаление Эрих...
Йотов молча слушал своего гостя и ему вдруг вспомнилось, как вскоре после их первого знакомства они встретились вновь. Объявили воздушную тревогу. Трифон направился к бомбоубежищу и встретил Эриха. Тот предложил ему вместе переждать налет. Грузовик, принадлежащий немецкой комендатуре, отвез их на десяток километров от города, к реке Искыр. Они остановились в селе Петырч и зашли в корчму. Воздушная тревога продолжалась два часа. Поскольку Эрих говорил по-болгарски лучше, чем Трифон по-немецки, разговор шел на болгарском. Как бы между прочим Эрих заметил, что фюрер допустил роковую ошибку, начав войну на Восточном фронте. Трифон не верил в искренность слов своего собеседника. Ему казалось, что Эрих испытывает его. С тех пор немец зачастил к Йотову домой, даже помогал ему перепечатывать лекции на ротаторе. Он все более открыто говорил о том, что с Западной Европой Германия может справиться, но Советский Союз ей не по зубам...