Удивительно, но это «сольдо» помогло и нам совершить знаковую покупку. Дело в том, что Настин папа не устоял перед мольбами дочери и выделил ей целевым назначением валюту на платье для выпускного вечера.
Это платье женская часть нашей группы искала настойчиво и добросовестно. Искали и в центре, и на Монмартре, и в Латинском квартале, везде, где можно было искать. Но того, чего хотелось — не было в Париже. Вроде бы нашли на Больших бульварах. Оказалось, что эти платья не продаются, а даются на вечер в аренду. И только уже накануне отъезда отчаявшиеся искатели набрели на магазин, где на четвертом этаже вниз нашли то, что искали. То, что до скидок стоило семьсот евро, сейчас отдавали за триста. Вишневое, простенькое, без всяких украшений платьице. От Армани. Это невероятно, но оно действительно было пошито точно на нашу Настю и только на нее. Все другие наряды — меркли. Это сразу заметили все. Значит, и правда, есть что-то в этих фирмах, есть у них свой секрет, сводящий с ума божественностью линий и неземной грацией.
— Настенька, ну что ты расстроилась из-за какой-то сумочки? Купим в следующий раз. Видишь, не успеваем?
— А может еще успеем? Там такая сумка красивая, так к платью этому подходит.
— Где ж ты ее видела?
— Да рядом с гостиницей, на распродаже.
— Настя, забудь. Девушка, купившая платье от Армани, не должна покупать сумки ото рвани.
Теперь о доходах. Зарплата у них не может быть меньше, чем шесть евро в час. Что такое зарплата в конвертах никто не знает и знать не хочет. Только через банк. Минимальная месячная зарплата — 360 евро, или больше двенадцати тысяч по нашему. Но это тоже, как и у нас, — чисто символический МРОТ. Редко кто при постоянной работе получает в переводе на рубли меньше семидесяти тысяч в месяц. Хватает на все.
Мы разговаривали с одним французским военным пенсионером, пенсия которого перешагнула за три тысячи евро. Но это не показатель. Он служил старшим офицером в каких-то особых элитных, но вредных для здоровья, частях, потом работал в морской экологии. Так что можно считать, что это около максимума.
Но ведь все равно неплохо — не депутат и не чиновник, а пенсия — за сто тысяч, если на наши перевести. А так, у обычных людей, пенсия составляет половину от средней зарплаты. А у нас, согласно статистике, — двадцать процентов. И средняя меньше, и процент меньше.
Но все эти зарплаты и пенсии — ерунда по сравнению с тем, как налажено социальное обеспечение французов. До поездки мы и не представляли, что такой социализм вообще возможен. Тем более, в капиталистической стране.
Человек, официально заявивший о себе французским властям, с этого самого момента берется государством под свое покровительство. Если, конечно, находится во Франции легально. Ему обеспечена медицинская помощь через отлаженную систему медицинского страхования. Ему обеспечены всевозможные пособия. Но при одном условии: государство нельзя обманывать!
Пособия такие, что на них не только может семья прожить, но можно и дом или машину в кредит купить, не работая. Сами видели.
Видели мы и рядовую районную больницу, по которой в течение полутора часов нас любезно провела медсестра. Причем, мы ни с кем не договаривались, а просто с улицы зашли посмотреть. Разница, как говорят, — без комментариев. Зато у них долго на койках не залеживаются. Чуть полегчало — и выписывают.
Все бесплатно или с большой скидкой, в том числе и лекарства, потому что за все рассчитываются страховые компании.
Да, мы отстали в передовых технологиях, но не намного. Можно при желании подтянуться. Мы отстали в желании работать. Но и это поправимо. Можно найти стимулы, активизирующие тягу россиянина к труду.
Где мы отстали очень серьезно, так это в отношениях. В отношении человека к государству и государства к человеку. В отношениях между людьми. Во Франции все основано на взаимном уважении, доверии и доброте.
У нас веками укреплялось желание государства обмануть своего гражданина. Гражданин отвечал находчивой взаимностью. Обоюдное недоверие сегодня работает уже на уровне инстинкта. А что-то изменить, сделать так, как у французов, — вряд ли получится в ближайшие сто лет. Уж больно глубоко въелось.
Одним из главных наших приобретений за время поездки стал атлас дорог Франции, где в одном сантиметре — всего два километра. Мечта автомобилиста. Не зря же мы его покупали за семнадцать евро, теперь надо ехать на машине. Ведь даже в Париже не все посмотрели.
Несмотря на наличие путеводителей, мы каждый день с помощью своих ног открывали что-то новое, путеводителями не отмеченное. Да и из того, что отмечено, за несколько дней все не обойти. Не побывали мы в центре Помпиду, хотя вокруг него и походили. Не зашли в Музей д'Орси, благополучно занявший здание бывшего вокзала. Не прошлись по деловому кварталу Дефанс. Не съездили мы и в Версаль, хотя и говорят, что наши Петергоф и Пушкин ничуть не хуже. Но все равно надо бы. А сколько памятных мест, где жили и творили великие мастера пера и кисти, в суете и незнании проскочили.
А юг Франции? Непременно надо съездить в Каркасон — город-замок, еще раз побывать в Альби, добраться до Марселя и Лазурного берега, что на востоке от наших французов, и до Бордо — на западе. Обязательно нужно прокатиться на маленьком желтом поезде в Пиринеях и посмотреть грот девы Марии в местечке Лурд, что в трех часах езды от наших французов в сторону океана. Туда каждый год приезжает Папа Римский и тысячи паломников. Говорят, что там происходят чудесные исцеления. Надо проверить. Так что перспективы — необозримые, но вполне достижимые. Но главное — надо посетить остров Сен Мишель, ведь это благодаря нашему Мишелю Франция стала нам родной!
Ну что, поехали?