Бахревский Владислав
Нормальная температура
Владислав Анатольевич Бахревский
Нормальная температура
Волшебная сказка, которая дала название книге, раскрывает таинственный и поэтичный мир детской фантазии. В книгу вошли также современные рассказы о деревенских ребятах, самостоятельных и надёжных в дружбе, о ребятах, которые любят и охраняют природу.
Для младшего школьного возраста.
- Ты зачем бросал в старую ворону льдышками? - спрашивает мама.
Что тут ответишь? Молчит Илюха.
- Ты почему у Танечки отнял лыжи?
- Я ей отдал.
- Он с обрыва прыгал! - кричит Танечка.
- Подумаешь, один раз, - мрачно соглашается Илюха.
- Не один, а два раза ты прыгал.
- С какого обрыва? - Глаза у мамы становятся круглые, как копеечки. От сосны?
- От сосны! - злорадствует Танечка.
- Ты забыл, что твой отец, настоящий лыжник, на этом злосчастном обрыве сломал ногу?
- Я же маленький! - не соглашается Илюха. - У маленьких кости гибкие.
- Кости у него гибкие! - кричит мама гневно. - Разве это сын? Это!.. Сосульку грыз, со взрослыми, со здоровенными парнями снежками кидался... Бабушку Весёлкину с ног сшиб...
- Я извинился. Я её из снега достал.
- Но ведь и это не всё! - скорбно говорит мама.
- Не всё! - торжествует противнейшая из самых противных девчонок, доставшаяся хорошему человеку в родные сестры. - Ты ещё мне и моей подруженьке Аллочке натолкал снегу за воротник. И теперь у меня температура!
Илюха опускает голову.
- Они наябедничать грозились. Чего ж было делать-то?
- А что делать? Одевайся, мама, обувайся и ступай за доктором. Ты ведь, дорогая мамочка, мало сегодня работала...
Илюха бросается в прихожую за пальто.
- Я сам сбегаю!
- Ну уж нет! - твёрдо говорит мама. - Посиди, дружочек, дома! Будешь сидеть, покуда Танечке не разрешат выходить. Чтоб ты понял, наконец! Ступай в свою комнату и учи таблицу умножения.
Такой вот невесёлый выдался вечер.
А ночь получилась и того хуже. Хоть врач приходил, хоть Танечке ещё два раза ставили градусник, и лекарство она пила, температура у неё поднялась высокая. Девочка бредила, и всё убегала в бреду. От него, от Илюхи. Она так и кричала: "Илюха! Илюха! Прячься!"
Только под утро лекарство, наконец, подействовало, Танечка вспотела и уснула крепким сном.
Тогда и мама уснула.
А Илюха уснуть никак не мог.
Ну, спрашивается, чем ему помешала старая ворона? Она у них, как своя. Если её нет на верхушке сосны, и поглядеть не на что. Илюха, прежде чем задачки решать, всегда на сосну глядит. У него своя примета: сидит ворона значит, задачка простая, а не сидит - лучше и не браться. Ни за что с ответом не сойдётся.
И с большими дураками зря связался. Они разве понимают, что ведь и вправду - лбы. Федул этот такие снежки жмёт - хуже булыжника.
Илюха пощупал синяк на боку. Здоровенный. Если бы не бабушка Весёлкина, Федул ни за что бы в него не залепил!
Илюха убегал, а бабушка - вот она. Тропа узкая, снег глубокий. Сама виновата, загородила дорогу и кричит: "Светы! Светы!"
Какие "светы"?
Илюхе стало вдруг стыдно: взялся себя выгораживать.
Чего уж там! С девчонками ума хватило связаться. Танечка-то, как сосулька, тоненькая, недаром мама говорит: "Светочка ты моя!" Каждую зиму болеет. И вот опять. Из-за братца родненького.
"Вырасту большой, возьму я тебя, сестричка, к себе на корабль. И на экватор махнём! Пропалю до черноты. Чтоб уж никакая простуда не брала".
И опять Илюха оборвал себя:
"Экватор! Ты ещё вырасти, выучись".
Горько стало Илюхе: ни разу - вот ведь, что обидно! - ни единого разу не сделал он для Танечки что-нибудь хорошее. Всегда у них вражда: крики, щипки, затрещины и всякое другое.
Чёрные окна не торопились не то чтобы порозоветь - посинеть как следует. Такое уж время пришло. Не хочется утру людям показываться. Зима стоит непонятная: то мороз, то оттепель, небо серое.
"Привести бы Танечке Снегурочку! - подумал Илюха. - Вот, пожалуйста, сестричка. Играйте".
- Опять выдумки! - сказал вслух Илюха, встал и потихоньку оделся.
Ноги были ватные после бессонной ночи. Мама и Танечка спали. Надел пальто, шапку, валенки.
"А мамин запрет? - подумал Илюха, отпирая дверь, и сразу нашёлся: - А я в булочную! Танечке горячую булку принесу. Она любит с пылу с жару".
Ночью приморозило и ветром намело снега в подъезд.
Илюха вышел на улицу: люди уже проснулись, по делам бегут.
Булочная уже издали поманила душистым запахом тёплого хлеба. Продавщица поглядела на Илюху с одобрением.
- Вот и вырос матери помощник.
Покраснел Илюха, будто крапивой его стеганули, - хорош помощник. Ничего не скажешь.
Взял булку, побежал домой.
Ветер дул в лицо, и пришлось нагнуть голову. Под ноги глядел. А поднял глаза уже возле дома, когда сворачивал с дороги на тропинку, - Снегурочка.
Снегурочка стояла отвернувшись, словно бы кого поджидала.
- Эй! - вежливым голосом позвал Илюха. - Пойдём к нам. К Танечке! К сестрёнке моей!.. У неё знаешь какие куклы! И говорящие, и которые танцуют. Ей слона купили. Уши хлопают, хобот в колечко свёртывается. Пошли, чего тебе? Ну хоть на полсекундочки.
Илюха глазам своим не поверил: Снегурочка сошла с дороги на его тропинку.
По лестнице он первым взлетел, дверь отомкнул, пальто скинул, чтоб холодом Танечку не обдать. Дверь в спальню настежь.
- Танюха! Держи, тёпленькая. А эта тоже к тебе!
Танечка, хлопая ресницами, смотрела на Илюху с булкой в руках, на Снегурочку и вдруг всхлипнула:
- Илюша, миленький! Спасибо тебе.
И тут из Илюхиных глаз потекли слезы. Ручьём!
И оба сквозь свои всхлипы услышали: дзинь! дзинь!
Это упали на пол ледяные слезинки Снегурочки.
- Ты-то что плачешь? - испугался Илюха. - Да вы поиграйте! Мама! Где слон-то Танечкин, у которого уши хлопают?
А мама стояла в тёмной прихожей и говорила:
- Это она от радости. На вас, дурачков, глядя.
- Мама! Илюша! Снегурочка! - крикнула Танечка, трогая голову. - У меня нормальная температура. Совершенно нормальная. И глотать не больно.