Шуваев П
О тех, кто не смог уйти
П.Шуваев
О тех, кто не смог уйти
В тот год был грохот над землей, был треск и скрежет, было громоподобное, устрашающее хлюпанье - словно чмок десяти миллиардов сапог по болотной жиже. С Земли уходили корабли. В тот год, и в прошлый, и в позапрошлый, и десять лет назад, и сто, и тысячу - только старые фотографии, от малейшего прикосновения рассыпающиеся в пыль, только бережно хранимые фотографии в толстых семейных альбомах хранили еще память о жуткой, необоримой красоте Первых. Первых ракет.
Они уходили с Земли - длинные и стройные, как сосны, приземистые, словно грибы, большие, очень большие, маленькие и совсем крохотные, уходили в бездну без дна с цвета, туда, где не было ничего, кроме пустоты, а еще десятков, и тысяч, и сотен тысяч других ракет. Города вырастали близ городов - и возносились прочь.
Горы вставали среди полей - и, обдав равнодушную землю волной неземного запаха, исчезали. Горячим железом пахли они, горячей медью, серебром, канифолью и теми металлами, которым не было места на Земле. Исторгнутые из недр, рвались они в небо, увлекая за собою людей. Так было всегда. Так было и в тот год.
- Это последний, - сказал он.
Он стоял на холме, и за спиной его был лес. На холме он был, и огромный город из стекла и драгоценных каменьев расстилался перед ним, - пустой город, и пуст и холоден был ветер из долины. Он стоял на холме, и бывшие с ним на холме глядели на город.
- Когда? - спросил он.
Стоявший рядом с ним, маленький, тоненький и шустрый, ответил.
- Через час они стартуют, - сказал он, и на бывших с ним повеяло холодом.
Город был перед ними, прекрасный город из стекла и гранита, из яхонтов и бронзы.
И была башня за городом, башня, возносившаяся до облаков, зеленовато-прозрачная и несокрушимая, словно волны океанские. Призрачные серые ленты обвивали ее, и чудные огни горели на ее вершине.
- Идем, - сказал он.
И они ступили на пустые улицы покинутого города, неинтересного им. Ветер гнал навстречу пустую пачку из-под сигарет.
- Значит, мы в самом деле улетаем к звездам? - спросила женщина удивительной красоты, шедшая совсем рядом с ним.
Он не ответил.
Ракета была огромна, и штурману потребовался целый час, чтобы дойти до рубки по серому спиральному транспортеру. На верхней площадке он остановился и посмотрел вокруг. Штурман любил эту ракету. Она была построена в незапамятные времена здесь, на Земле, в этом городе. Много веков прошло со дня первого ее старта, с того кратчайшего мига, когда она подняла город в небо. Много веков прошло, и новый город вырос на этом месте, но ракета давно уже не бывала здесь. Очень давно, с детства своего, с того времени, когда штурман был еще мальчишкой. И все эти бесчисленные годы ракета носила его от одного мира к другому, и всюду были люди, но нигде не было чего-то - чего-то странного и неопределимого, что было только на Земле.
- Последняя, - сказал капитан.
Он впервые посетил Землю, и ему явно тоже почудилось здесь что-то, чего не было больше нигде.
- Последняя, - сказал штурман.
Это была последняя ракета, построенная на Земле, он был последним человеком, родившимся на Земле, и этот рейс был последним рейсом на Землю. Только капитан был не с Земли - капитан был молодой и, как утверждали, самый кваалифицированный в Звездном флоте - из тех, которые умеют все. Он не умел лишь одного - управляться с этим старым одром. Штурман управлялся с ним сам и был этим очень доволен.
- И почти пустая, - сказал капитан.
Да, почти пустая. Капитан, как всегда, был прав.
- У нас так мало груза, что мы можем себе позволить хорошее ускорение.
- Конечно, - сказал штурман.
Город расстилался внизу, огромный, несказанно прекрасный город, и не было в городе ни единого человека. Ни одного.
- До старта одна минута, - сказал штурман.
Голос его разносился по всему кораблю, тихий голос человека, рожденного в те давние года, когда тихое слово, спокойно сказанное человеком, обращало в прах скалы и строило города на безмерно чужих, безлюдных и бессмысленных просторах.
- Ты знаешь, - сказал капитан, - наверное, это смешно, но мне кажется...
- Мне тоже, - ответил штурман.
Да, было что-то в воздухе, в свете, - и в капитане, и в нем самом... Что-то было странное, чудесное и непонятное, что бывает только на Земле.
- Двадцать секунд, - сказал штурман.
Все, кто был в корабле, слышали его голос. Голос гремел, весело отдаваясь в углах кают, бурлил странными, несказанными им и неизвестными ему словами - теми, что были в ходу задолго до его рождения.
- Восемь...
Корабль словно стал еще выше и тоньше.
- Пять...
Вспыхнули и поползли вниз прозрачные спирали транспортеров.
- Ускорение тридцать, - сказал капитан.
- Согласен, - ответил штурман.
- Две...
Корабль задрожал медленной мерной дрожью, и гудение наполнило пустые пещеры его трюмов.
- Приготовиться к старту, - сказал капитан.
- Есть, - ответил штурман.
- Старт!
Корабль рванулся вверх и исчез в небесах. Лишь в стеклах пустых домов еще несколько минут отражались огни его дюз.
Штурман сидел у пульта и наслаждался полетом. Все было как всегда, как обычно:
сверкающие экраны, пустота звезд и обжигающий холод пространства, перекличка кораблей - безмерно далеких, но понятных, привычных, готовых прийти на помощь.
- Простите, - сказал капитан.
- Да?
- У нас была недогрузка...
- Да, - ответил штурман, по-прежнему глядя на экран.
- Только что в одной из пустых кают, - в голосе капитана зазвучало что-то странное.
Теперь легко было поверить, что этот юнец действительно из породы людей, умеющих делать все. Штурман посмотрел ему в лицо, и ему стало страшно.
В каюте лежали трупы. Их было много, гораздо больше, чем могло бы там быть.
- Это не люди, - сказал капитан озабоченно.
Женщина с рыбьим хвостом, мохнатенькое существо с копытцами и рожками...
- Сам вижу, - ответил штурман.
Человек со странным, неземной, нечеловеческой красоты лицом лежал возле самой двери, и его длинное перепончаатое крыло высовывалось в коридор.
1978