- Лёшка, не мучай меня. Ну, пожалуйста. Я уже не могу.
А потом он забывается и кричит:
- Еби же меня, мать твою!
И только тогда я с яростью рву его задницу, довожу до исступления, выхожу из него и брызгаю спермой ему на лицо.
Володя потом в отместку тоже издевается надо мной. Недавно руки скрепил наручниками. Не давал мне прикоснуться к члену, пока терзал меня анальными шариками. Я извивался, как уж. Он довёл меня до того, что перед глазами круги разноцветные плавали. А потом отсосал. Да, так, что чуть не поперхнулся моей спермой. До того я бурно кончил.
Настроение после таких ночей охуительное. Другого слова и не подберёшь. Оно держится и никуда не уходит. Ничто не может его омрачить. Даже та дамочка из профсоюзного комитета. В последнее время она так и липнет ко мне, будто я мёдом намазан. «Алексей Павлович, вы часом не влюбились? У вас так глазки горят». «Алёшенька, какой же вы красивый». Болтушка. Достала уже. Ловит, чуть ли, не в мужском туалете. Стоит на входе и караулит. Скорей бы уж в отпуск. На пляж похожу. Валерка зовёт в качалку. Я согласился. Надо подкачать своё щуплое тельце. Вон Володя, какой крепкий.
Я подскочил и, взяв ключи, вышел на улицу. Не могу уже в квартире сидеть. Подожду Вову на лавочке.
Сажусь на скамейку и наблюдаю за детворой. Иногда хочется вернуться в детство, погонять в футбол, поиграть в салочки, в вышибалу, в «Тише едешь, дальше будешь». Золотая пора – детство. Зачем мы стремимся поскорее стать взрослыми?
- Братец, - прерывает мои размышления пьяненький голос.
Поднимаю глаза. Передо мной стоит, ухмыляясь и покачиваясь, Витёк. За ним маячат его два собутыльника. Молчу в надежде, что он поскорее отвалит.
- Что не здороваешься со старшими, пидор?
- Пошёл ты на хуй.
Витька пьяно гогочет.
- На хуй ходишь ты.
Сжимаю кулаки. Хочется двинуть по наглой жирной харе со всей силы.
- Отвали. А не то получишь.
- Ой, как страшно, - выкобенивается, кривляясь, Витька. – Что ты можешь? Задницу свою подставлять?
Встаю. Всё. Я на пределе. Сцепив зубы, бью по ненавистной роже. Кажется, попадаю в нос.
- Сука, - гнусаво шипит Витька, зажимая пальцами ноздри. – Братаны, держите его.
Две пары рук хватают меня сзади, выкручивают суставы. Витька подходит и без слов бьет меня коленом в пах. Бля, боль такая, что темнеет в глазах. Сгибаюсь пополам. Получаю удар под рёбра. Падаю на колени.
- Стоять! - это голос Володи.
Меня отпускают. Витька замирает. В голосе Володи сталь и ярость. Мой мужчина подходит к Витьке.
- Ты, мразь, если хоть ещё раз тронешь пальцем Алексея, будешь на нарах сидеть. Ты понял? – в гневе Володя страшен. Слова летят холодно и отрывисто, а в зелёных глазах столько презрения и ненависти, что даже мне становится не по себе.
Витька что-то мычит.
- Отвечать, рядовой! – рявкает Володя. – По всей форме. Смирно!
Витька, повинуясь приказу, выпрямляется, вытягивая руки по швам.
- Товарищ майор, - подсказывает ему Володя.
- Есть, товарищ майор, - рапортует «братец». – Я понял, товарищ майор.
- А это, чтобы лучше понял.
Володя отработанным движением коротко бьет его в солнечное сплетение.
Дружки Витька испуганно улепётывают со двора. Пьяный кабанище хватает ртом воздух, не в силах вдохнуть. Я поднимаюсь с асфальта.
- Пошли.
Иду за Володей. Сажусь в машину. Быстро уезжаем с места происшествия.
- Надеюсь, что больше он к тебе не полезет.
Выражение Володиного лица смягчается.
- А ты - молодец. Пустил ему кровь из носа.
Я молчу и лихорадочно соображаю. Это что сейчас было? Володя – майор? Это как? Он же гражданский.
- Лишних вопросов не задаём, - ухмыляется вдруг мужчина. – Правильно.
Он вдруг давит на газ и набирает скорость. Я шумно выдыхаю, морщась от боли в боку.
- Я - майор в запасе. Уволился, когда ушёл на пенсию.
- Ты – пенсионер? – кажется, мои глаза расширяются дальше некуда.
- Выслуга лет, - поясняет Володя. – В этом году ушёл. Отметил юбилей и развязал с «любимой» работой. Мне сорок, - он предупреждает мой вопрос.
Офигеть! У нас двенадцать лет разницы.
- Отец настоял, чтобы я поступил в Суворовское. Традиция. В семье все военные.
Я вспоминаю ту горечь в голосе Володи, когда он говорил про разбитые мечты.
- А ты кем хотел быть? – тихо спрашиваю.
- Певцом. В консерваторию вне конкурса брали.
Тут мои глаза уже уползают на лоб.
- Мощный баритон, редкий по своей сути. Пророчили великое будущее оперного певца.
- Фига се, - у меня нет никаких слов. Вот это да!
Мы несёмся по трассе.
- Куда мы едем?
- Так просто. Скорость успокаивает. Сейчас назад поедем, ко мне.
Едем назад. Я мысленно перевариваю информацию. Этот человек меня поражает. Я не просто его люблю, я его бесконечно уважаю, и мне больно за его судьбу, которую по сущности разбили. Хочется сказать ему, как я его люблю. Но я молчу.
Машина останавливается.
- Лёша, иди сюда.
Поворачиваюсь и смотрю на Володю. Тянусь к нему. Он целует меня прямо в машине, не заботясь о том, что нас могут увидеть.
- Лёшка, давай сегодня возьмём пива, - предлагает он, разорвав долгий поцелуй.
- Давай.
- У нас тут ларёк есть, где продают на разлив. Жигулёвское.