Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.rulit.me
====== Пролог ======
Этот летний вечер ничем не отличался от других вечеров в небольшом провинциальном российском городке, но именно он предшествовал удивительным и странным событиям в жизни одного из его жителей.
А пока... Ласково светились окна пятиэтажек, горели белым лунным светом уличные фонари, возвращались с работы редкие прохожие, гуляли по парку мамочки с колясками и собачники, гомонили подростки, собравшись в кучки на детских площадках. Городок был тихим, жизнь – спокойной и размеренной, никто никуда не спешил, и странные события в нём случались редко и обсуждались всем дееспособным населением не менее месяца.
Назывался городок Бирюков*, и были в нём две большие достопримечательности – дом-музей знаменитого художника-передвижника Староверова** и мужской монастырь, основанный аж в четырнадцатом веке, считавшийся жемчужиной архитектуры и славящийся к тому же чудотворной иконой Николая Угодника чуть ли не византийских писем. Монастырь при Советской власти был закрыт, в нём больше семидесяти лет размещался местный краеведческий музей, потом, уже в конце девяностых монастырь отдали церкви, а краеведческий музей перевели в бывший особняк купца Пахомушкина, где он находился и по сию пору.
А в монастыре появились монахи и послушники, которые стали с помощью пришлых и местных трудников восстанавливать изрядно обветшавший монастырский комплекс. Местное население отнеслось к этому спокойно, службы в монастырской церкви посещали в основном женщины пожилого возраста, хотя на Рождество и Пасху в последние лет десять приходило очень много людей.
Настоятель монастыря отец Тимофей был человеком немолодым, но крепким и весьма строгим в вере, более того, нетерпимым ко всякого рода «бесовщине», причём понятие этой самой «бесовщины» было у него весьма растяжимым – от знахарства, ведьмовства и сектантства до молодёжного течения под названием «рэп» и современной женской моды. Понятное дело, что при таких ортодоксальных взглядах настоятеля уважали, но не слишком жаловали. Однако монастырь постепенно восстанавливался и приобретал прежний блеск, да и у своего, церковного, начальства отец Тимофей был на хорошем счету.
Кроме того, было в городке три школы, две библиотеки, больница и поликлиника, хлебозавод и фабрика по производству ёлочных игрушек, на которой трудилась большая часть местного населения. Тоже достопримечательность, таких фабрик в России было всего две.
Гордились также бирюковцы и тем, что во время оно*** был их городок владением удельных князей Захарьиных-Ряпушкиных, бывших в родстве с теми самыми Захарьиными-Кошкиными, из рода которых происходила первая жена Ивана Грозного, Анастасия. По преданию именно Иван Грозный и дал Бирюкову посаду статус города и чуть ли не лично придумал герб – серого волка в червлёном поле с косой золотой полосой понизу. Ну, чего точно не знаем, за то не ручаемся.
В общем, городок, как городок, люди, как люди – счастливые и несчастные, добрые и злые, плохие и хорошие. Как везде. И жил в этом городке самый обычный мальчик по имени Дима Стуков, которого друзья для краткости называли Стукич.
Дима Стуков был самым обычным подростком, ничего в нём не было выдающегося, кроме необычной для современного подростка любви к чтению. Читал Димка запоем, обожал больше всего фэнтэзи и очень мечтал оказаться в каком-нибудь необычном мире, стать статным красавцем, получить магические способности и мешок золота в придачу и, поучаствовав в куче потрясающих приключений, стать героем, выполнившим Великую Миссию.
Но Дима был реалистом и прекрасно понимал, что всё это только мечты. А реальность была не то, чтобы мрачной, но и к радужности бытия не располагающей. Жил он в старой части города, в ветхом одноэтажном домике, помнившем ещё кратковременную немецкую оккупацию и чудом уцелевшем при пожаре, который устроили отступавшие фашисты. Всей родни у него было – мать, трудившаяся на той самой фабрике ёлочных игрушек, и бабушка-пенсионерка, летом проводившая время в огороде, а зимой – за вязанием и просмотром сериалов по старенькому «Рубину», который был старше Димки на целых двенадцать лет. Что же касается отца… то он, несомненно, когда-то имелся, но кто он такой и почему расстался с матерью – Димка не знал. Мама и бабушка по этому поводу предпочитали просто молчать, даже не утруждая себя обычными объяснениями про героя-лётчика или моряка дальнего плавания. И ни одной фотографии, ни одного упоминания об отце Димка в доме не нашёл, как ни старался. Так что официально Димка считался сыном матери-одиночки, а его семья – неполной. Впрочем, ничего особо выдающегося в этом не было. Работали на фабрике ёлочных игрушек в основном женщины, платили там не слишком много, поэтому мужчины предпочитали уезжать на заработки в Москву и Питер… и зачастую не возвращались. Так что неполными были многие семьи, да и матерей-одиночек в Бирюкове было немало.
Так что при ограниченных семейных финансах каждое лето превращалось для маленькой семьи в проблему – в том смысле, что Димку нужно было собирать в школу, а одна зарплата и одна пенсия… как-то этому не способствовали. Поэтому бабушка продавала на рынке зелень и овощи с огорода, продавала дачникам козье молоко – Стуковы держали трёх коз, из них одну пуховую, а мама Димки – Ирина, которую летом стабильно отправляли в отпуск с половинными отпускными – пропадала в лесу, собирая грибы и ягоды, а потом продавала их на трассе Бирюков-Вологда. Димка стал помогать ей лет с восьми, лет с двенадцати он уже сам ездил на трассу вместо матери, выучился нахваливать свой товар, завлекая покупателей, и лихо торговаться за каждый рубль, так что умудрялся продавать всё и куда более выгодно, чем Ирина. После каждого похода на трассу ему позволялось взять для себя какое-то количество выручки, именно так он смог купить себе сначала мобильник, а затем планшет. Ну, и книги, конечно же, книги… Любовно купленных книг было у Димки уже целых три полки, и он не собирался останавливаться на достигнутом.
В общем, опять-таки ничего необычного. Многие так живут за пределами больших городов.
В это раннее летнее утро Димка успел сгонять на велосипеде в ближайший лесок, где на вырубке вымахал здоровенный малинник, и набрал трёхлитровый бидончик крупной свежей ягоды. К тому же в холодке стояли два собранных вчера вместе с матерью десятилитровых ведра черники. Ягоду стоило продать, а то начнёт портиться, поэтому Димка умостил два аккуратно укутанных старыми ситцевыми платками ведра в здоровенный рюкзак, туда же поставил куда более бережно укутанный бидончик, отрезал два ломтя пирога с картошкой, набрал в бутылку свежей воды и сел на велосипед, чтобы напрямую через лес доехать до трассы.
Бабушка уже возилась в огороде, мать на своём велике уехала на Боринку – так назывался заброшенный лет тридцать назад и заросший молодым сосняком ещё советских времён полигон – за белыми грибами и лисичками, так что Димка только крикнул:
- Ба, я на трассу!
Бабушка в ответ только кивнула, не оборачиваясь, и Димка стал резво крутить педали, чтобы доехать побыстрее и расторговаться пораньше.
Напрямик до трассы через лесок ехать было не больше получаса, так что, когда Димка появился на обычном месте, подтянулись и далеко не все основные конкуренты.
Раскрыла багажник своей старенькой шестёрки, которая двигалась до сих пор не иначе, как попущением Божьим, сорокалетняя Танька-Пятихатка, прозванная так за то, что однажды, не разобрав, приняла от покупателя в уплату пять пятисотенных купюр с красноречивой надписью «Банк приколов». Извиняло её только то, что дело уже было вечером и начало темнеть, зато как она ругалась на следующий день! От виртуозного мата уши сворачивались в трубочку даже у привычных ко всему алкашей из ближайшего села, братьев Дубининых, которых родители назвали в своё время красивыми именами Болеслав и Леонид, но обоих много лет именовали только Болек и Лёлик.**** Два брата-акробата частенько таскали на трассу зелень, уведённую из соседских огородов, за что неоднократно получали внушение от односельчан, оставлявшее весьма болезненные багрово-синие следы на лице и теле. Но братья отличались железным здоровьем, неиссякаемым оптимизмом и неистребимой верой в удачу, которую не смогло подорвать даже многолетнее потребление горячительных напитков. На время они притихали и таскали на трассу берёзовые и дубовые веники, но едва только односельчане немного расслаблялись и теряли бдительность, всё начиналось по новой.