ЭЛЛИ. Ах, нет. Я не такая дурочка. Я не влюбляюсь так сразу. Я вовсе уж не такая глупенькая, как вам кажется.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Понятно. Это просто, чтобы было о чем помечтать, чтобы жить было интереснее и радостнее.
ЭЛЛИ. Да, да. Вот и все.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. И тогда время бежит быстро. Вечером не томишься от скуки и не ждешь, когда можно лечь спать, не думаешь о том, что вот будешь вертеться без сна или приснится что-нибудь неприятное. А какое счастье просыпаться утром! Лучше самого чудесного сна! Вся жизнь преображается. Уж не мечтаешь почитать какую-нибудь интересную книгу, жизнь кажется интересней всякой книги. И никаких желаний, только чтобы остаться одной и ни с кем не разговаривать. Сидеть одной и просто думать об этом.
ЭЛЛИ (обнимая ее). Гесиона, вы настоящая колдунья. Откуда вы все это знаете? Вы самая чуткая женщина на свете.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (поглаживая ее). Милочка моя, детка! Как я завидую вам! И как мне жаль вас!
ЭЛЛИ. Жаль? Почему?
Очень красивый человек лет пятидесяти, с усами мушкетера, в широкополой, франтовато загнутой шляпе, с изящной тросточкой, входит из передней останавливается как вкопанный при виде двух женщин на диване.
(Увидя его, поднимается с радостным изумлением). О Гесиона! Это мистер Марк Дарили.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (поднимаясь). Вот так штука! Это мой муж.
ЭЛЛИ. Но как же… (Внезапно умолкает, бледнеет и пошатывается.)
МИССИС ХЭШЕБАЙ (подхватывает ее и усаживает на диван). Успокойтесь, детка.
ГЕКТОР ХЭШЕБАЙ (в некотором замешательстве и в то же время с каким-то наглым спокойствием кладет шляпу и трость на стол). Мое настоящее имя, мисс Дэн, Гектор Хэшебай. Я предоставляю вам судить – может ли тонко чувствующий человек спокойно признаться в том, что он носит такое имя. Когда у меня есть возможность, я стараюсь обходиться без него. Я уезжал на целый месяц. И я не подозревал, что вы знакомы с моей женой и можете появиться здесь. Тем не менее чрезвычайно рад вас приветствовать в нашем скромном домике.
ЭЛЛИ (в настоящем отчаянии). Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста… можно мне поговорить с папой? Оставьте меня. Я этого не вынесу.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Уходи, Гектор.
ГЕКТОР. Я…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Живо, живо! Убирайся вон!
ГЕКТОР. Ну, если ты думаешь, что так лучше… (Уходит, захватив свою шляпу, трость остается на столе.)
МИССИС ХЭШЕБАЙ (укладывает Элли на диван). Ну вот, деточка, он ушел. Здесь никого нет, кроме меня. Можете дать себе волю. Не сдерживайтесь. Поплачьте хорошенько.
ЭЛЛИ (поднимая голову). К черту!
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вот это здорово! Замечательно! Я думала, вы сейчас скажете, что у вас сердце разбилось. Вы меня не стесняйтесь. Выругайтесь еще раз.
ЭЛЛИ. Я не его ругаю. Я себя ругаю. Как я могла быть такой дурой! (Вскакивает.) И как это я позволила так себя одурачить! (Быстро ходит взад и вперед; вся ее цветущая свежесть куда-то пропала, она сразу стала как-то старше и жестче.)
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну, почему бы и нет, милочка? Очень немногие молодые женщины могут устоять перед Гектором. Я вот сама не устояла в вашем возрасте. Он поистине великолепен.
ЭЛЛИ (поворачиваясь к ней). Великолепен? Да, великолепная внешность, конечно. Но как можно любить лгуна?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Не знаю. Но, к счастью, оказывается можно. Иначе в мире было бы очень немного любви.
ЭЛЛИ. Но так лгать! Оказаться хвастунишкой, трусом!
МИССИС ХЭШЕБАЙ (вскакивает в смятении). Нет, милочка, только не это, прошу вас. Если вы выразите хотя малейшее сомнение в храбрости Гектора, он пойдет и наделает черт знает чего, только бы убедить себя, что он не трус. Он иногда проделывает ужасные штуки – вылезет из окна на третьем этаже и влезет в другое. Просто чтобы испытать свои нервы. У него целый ящик медалей Альберта за спасение погибающих.
ЭЛЛИ. Он никогда не говорил мне об этом.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Он никогда не хвастается тем, что он сделал на самом деле. Он терпеть этого не может. Даже если кто-нибудь другой это говорит, он стыдится. Зато все его рассказы – это сказки, выдумки.
ЭЛЛИ (подходит к ней). Так вы, значит, хотите сказать, что он действительно храбрый и у него были всякие приключения, а рассказывает он небылицы?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Да, милочка. Вот именно. Ведь у людей их добродетели и пороки не разложены по полочкам. Все это вместе перемешано.