Френсис Скотт Фицджеральд
Подшофе (сборник)
В книге использованы фотографии Стэнли Кубрика из архива Музея истории города Нью-Йорк.
© New Directions Publishing Corporation, 2011
© В. Коган, перевод с англ., 2015
© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2015
© Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС»/IRIS Foundation, 2015
Из записных книжек
«Вполне достойная молодая женщина, вот только в тот день пила. Как бы долго она ни прожила, ей никогда не забыть, что она убила человека».
«С прелестным лицом, и в высшей степени эффектна. Это потому, что образование я получила в Париже, чем, в свою очередь, обязана случайному замечанию, брошенному кем-то в адрес кузины Арлетты: мол, у нее милая взрослая дочь – которой в то время было всего двадцать два или двадцать три. Чтобы заткнуть рот кузине Арлетте, понадобилось три таблетки снотворного, и на другой день я отправилась в монастырь Сакре-Кёр».
– Джина у нас больше нет, – сказал он. – Не хотите таблетку снотворного? – добавил он с надеждой в голосе.
«Да, мэм, в случае необходимости. Вот, к примеру, приходит девица в одно из тех кафе, куда ей ходить не пристало. Ну а ее кавалер, слегка перебрав, засыпает, и тут какой-нибудь малый подходит и говорит: “Приветик, милашка”, – в общем, то, что обычно говорят подобные надоедливые наглецы в здешних краях. Что же ей делать? Закричать она не может, ведь в наше время ни одна настоящая леди не станет кричать, – нет, она, просто порывшись в сумочке, незаметно надевает на пальцы защитный кастет Пауэлла, по размеру подходящий для светских девиц, исполняет “Светский Хук”, как я это называю, и – бац! – этот детина летит прямиком в подвал».[1]
Заказать это можно в четырех разных объемах: demi (поллитра), distingue (один литр), formidable (три литра) и catastrophe (пять литров).
Расплывчатый мир вокруг карусели обрел привычные очертания; карусель внезапно остановилась.
Там не было ничего, кроме колледжей и загородных клубов. Парки унылые, без пива и почти без музыки. Кончались они либо детским городком, либо неким подобием французской аллеи. Всё для детей – и ничего для взрослых.
Дебют: первый раз, когда юная девица появляется в обществе навеселе.
Покупая галстуки, он вынужден спрашивать, не линяют ли они от джина.
Макс Истман: подобно всем людям с качающейся походкой, он, казалось, хранил какую-то тайну.
Выступление парнишки в защиту невинности его матери в баре лозаннского «Паласа». Его мать спит с сыном консула.
Коктейли перед едой, подобно американцам, вино и бренди, подобно французам, пиво, подобно немцам, виски с содовой, подобно англичанам, а поскольку нынче они живут уже не в двадцатых – та жуткая смесь, что напоминает коктейль в гигантском бокале, приснившийся в страшном сне.
Сэр Фрэнсис Эллиот,[2] король Георг, ячменный отвар и шампанское.
Не пьет полгода и терпеть не может никого из тех людей, что нравились ему, когда он был пьян.
Посылаешь оркестру второсортное шампанское – никогда, никогда больше так не делай.
Лонсдейл: «Ты не хочешь так много пить, потому что совершишь кучу ошибок и расчувствуешься, а чувствительность деловым людям ни к чему».
Адреса у него в кармане – большей частью бутлегеры и психиатры.
От него редко пахло спиртным, потому что он заболел туберкулезом и уже не мог свободно дышать.
Возможно, пьяница, склонный к приступам сентиментальности, негодования или жалобной плаксивости.
Пьяница возле «Маджестика» и его забег на сто ярдов.
Он вернулся в ванную и залпом проглотил весь спирт для растирания, гарантировав себе сильнейшее расстройство желудка.
Впереди показались две коричневые бутылки портвейна с белыми этикетками, вскоре превратившиеся в чопорных монахинь, которые обожгли нас невинными взглядами, когда мы проходили мимо.
Когда он мочился, звук напоминал вечернюю молитву.
В двадцать лет пьяница, в тридцать развалина, в сорок покойник.
В двадцать один год пьяница, в тридцать один человек как человек, в сорок один веселый добряк, в пятьдесят один покойник.
Тогда на много лет я запил, а потом я умер.
Страшное бедствие