Ирина Лазарева
ПОЛШАГА ДО МЕЧТЫ
ГЛАВА 1
В первых числах сентября резко похолодало, и Анна с мужем и сыном укатили отдыхать в Сардинию. Можно было бы снова поехать в Таиланд или, еще лучше, на Бали — очень уж Ане там понравилось: место, напоминающее рай, — для туристов, разумеется, — только сейчас там сезон дождей, время для отдыха самое неподходящее. Зато через месяц муж обещал отвезти Аню прямиком на спектакль в Венскую оперу.
В Италии пробыли восемь дней. Приехали с жаркого средиземноморья, а в Москве семь градусов, промозглость, дождь, на улицах вереницы мокрых автомобилей в пробках — зрелище после курорта поистине удручающее, но уже через день распогодилось и наступило дивное бабье лето. Аня решила еще недельку отдохнуть, и целиком посвятить себя сыну, пятилетнему Тёмке. Конечно, совершенно забрасывать работу нельзя, придется иногда заезжать на Воздвиженку, где у нее была собственная небольшая фирма по архитектуре и дизайну. Аня занималась дизайном квартир, загородных домов, ландшафтным дизайном, имела солидную клиентуру и опытных сотрудников.
Безусловно, ее доходы не шли ни в какое сравнение с тем, что зарабатывал Виктор, а потому муж ворчал и просил, чтобы жена ушла с работы: никому, мол, ее заработки не нужны, сидела бы лучше дома, воспитывала ребенка и готовила вкусные обеды; впрочем, настаивать он не смел, так как гнева Анны опасался больше всего на свете.
Деятельный и уверенный в себе мужчина, отличавшийся заметной жесткостью в обращении с людьми, Виктор старался не перечить жене, и коль скоро возникали острые углы в семейных отношениях, обходил их искусно, с особой изобретательностью. Причиной тому в первую очередь была его безграничная, выстраданная и наконец удовлетворенная любовь, так как Анны он добивался несколько лет и чего только не делал, чтобы заслужить благосклонность этой поразившей с первого взгляда его воображение молодой женщины. Так совпало, что на момент встречи с Анной минуло два года, как Виктор развелся с первой женой, и Аня как раз оказалась свободной от неудавшегося брака, хотя, несомненно, большой удачей считала рождение в этом браке сына Артема.
Мальчик был похож на мать — большие продолговатые карие глаза, волосы светло-русые, носик кнопкой, точно такой, какой был у Ани в детстве, прежде чем сформироваться в изящную и чем-то пикантную по форме немаловажную деталь ее лица. Аня сердилась, яростно отстаивала свою правоту, когда знакомые находили хотя бы незначительное сходство сына с отцом, предъявляла свои детские фотографии, — и правда: доказательства были неоспоримы…
Аня ходила по обширной, недавно купленной Виктором, богато отремонтированной квартире и наслаждалась ощущением довольства, какое может испытывать молодая тридцатилетняя женщина, у которой есть все: преуспевающий муж, чудесный ребенок, красота и здоровье, жизнь, богатая развлечениями, светский круг знакомых.
Анна долго не решалась регистрироваться с Виктором, все тянула, чего-то втайне ждала, наконец уступила, рассудив, что этак можно прождать всю жизнь, и теперь считала, что поступила правильно.
Она заглянула в детскую. Тёмка лежал в постели на спине, заложив руки за голову, и смотрел на мать сонными глазами.
— Не хочу в детский са-а-д, — захныкал он по привычке.
Так начиналось каждое утро — жалобы и капризы, — но, когда няня Юля, по совместительству помощница по хозяйству, приходила забирать его из садика, Тёмка сердился и не хотел уходить, не доиграв в очень важную игру.
— Пока, Человек-паук! — кричал он кому-то уже из-за ограды детсадовской территории. — Завтра увидимся, друг.
— Пока, Бетмен! — неслось в ответ. — Все равно мы победили Черепашек-ниндзя, ведь правда?
— Ага, и Супермена победим…
— Поди ж ты, как времена меняются, — качали головой старушки на скамейке. — В наше время дети мечтали стать летчиками, моряками, космонавтами, а теперь — Черепашками-ниндзя! О-хо-хо…
— А чё видят, в то и играют. Мы первые полеты в космос воспринимали как чудо, а нынче космонавты кому интересны? И не делают ничего, все на орбите торчат, зря только государство деньги на них переводит…
— Во-во, лучше бы пенсии повышали, вместо того чтобы атмосферу палить…
Бабули со знанием дела обсуждали вопросы управления государством, а Юля с Тёмкой шли дворами к Садовому кольцу и дальше — мимо кинотеатра Новороссийск по забитой машинами Покровке, по улице Чаплыгина, оттуда через подворотню на улицу Жуковского, где и проживал Тёмка с мамой и отчимом. Мальчик по дороге называл марки автомобилей, которые определял безошибочно, хотя наивысший восторг испытывал при виде троллейбуса на Покровке или трамвая на Чистопрудном бульваре…
— Вставай, малыш, позавтракаем и пойдем гулять. — Аня поцеловала мальчика; он повис на маме, обхватив ее руками и ногами.
— А Юля придет?
— Нет, сегодня я буду с тобой весь день.
— И завтра?
— И послезавтра, и послепослезавтра, и еще три дня.
— А ты купишь мне рыцаря в красном магазине?
— В красном? Это где?
— Около садика. Поедем на машине, и я покажу.
— Конечно, зайка, куплю. А завтра с утра поедем к бабушке на дачу, договорились?
— К бабе Свете?
— Нет, к бабе Лизе.
В пятницу с вечера на выходные мальчика забирал на дачу к родителям Игорь, отец Тёмки. Та и другая сторона задаривали ребенка, хотя баба Света, бывшая Анина свекровь, была построже: ей удавалось накормить внука такими блюдами, какие дома он напрочь есть отказывался. Несмотря на то, что ребенка баловали со всех сторон, Тёмка был добрым, не капризным мальчуганом, хныкал иногда без видимой причины, как все дети, старших неохотно, но слушался, хотя никого не любил так, как мать.
С Тёмкой на руках Аня прошла в большую ванную комнату — вторая была поменьше, называлась гостевой, но была столь же великолепно отделана, как и первая, и даже нравилась Ане больше по цвету и искусно подобранным изразцам. Оформлением квартиры она гордилась по праву: весь дизайн принадлежал ей, мебель выбирала сама, лишь изредка советуясь с подругами. Виктор полностью полагался на ее вкус и лишь безропотно оплачивал счета.
На завтрак, как всегда, Тёмка ел кашу. Он был страшным консерватором в еде и признавал только хорошо опробованные и привычные блюда, до обидного простые — никаких кулинарных изысков, никаких смешений продуктов, все только в чистом виде — и баста! Черта с два уговоришь его съесть что-нибудь вкусненькое.
Аня пила черный кофе с гренками, сохраняя в любой ситуации хорошую осанку и прекрасные манеры, а Тёмка энергично выгребал ложкой рисовую кашу из тарелки — кстати, тарелку полагалось подавать синюю, с клетчатым мишкой на дне. Понятно вам?! Не станет он есть из другой тарелки и терпеть нарушений установленного порядка!
— Мам, я уже оделся, — сообщил Тёмка из детской.
Аня расчесывала у зеркала свои длинные роскошные волосы.
— Жакет надень, оранжевый с капюшоном, на улице прохладно, — сказала она.
В холле запищал домофон.
— Слушаю, — с недоумением отозвалась Аня. Она никого с утра не ждала.
— Простите, мне необходимо поговорить с Анной Иртеньевой, — услышала она мужской голос.
— А с кем я говорю? — спросила Аня.
— Видите ли, я в некотором роде ваш родственник. Мы не могли бы с вами увидеться? Дело очень важное, я бы вам все объяснил.
— Послушайте, родственник, я вас не знаю, уходите, не то вызову милицию, — пригрозила Аня.
— Да, конечно, я понимаю, но может быть, вы согласитесь выслушать меня где-нибудь в другом месте, которое сами назначите?
— Что вам, собственно, от меня нужно? — начала сердиться Анна.
Мужчина помолчал.
— Дело касается вашего отца, Семена Павловича Иртеньева, — сказал он.
— Отца?.. — Аня растерялась. Отец давно умер, если это уловка проходимца, а может, чего доброго, — не одного, а целой шайки преступников (вон по телевизору какие страсти показывают), которые вознамерились обчистить богатую квартиру, то предлог для проникновения в жилище выбран более чем неожиданный.