====== 1. ПО ВОЛЕ РОКА ======
Словно гигантский зверь в клетке, Майрон в бессильной ярости метался в стенах своей крепости, содрогая их и повергая в ужас орочью челядь. Орки Дол Гулдура уже привыкли к этому и знали, что, если от глухих ударов дрожит каждый камень в кладке древних стен, кому-то из них вновь не посчастливится стать средством, что ненадолго утолит гнев повелителя.
К сожалению, в отдельно взятом орке было слишком мало крови, чтоб, выпустив её из растерзанного тела, погасить пламя, сжигающее властелина изнутри. Порой и нескольких десятков бывало слишком мало. Орки, не очень наделённые мыслительной способностью, всё же, иногда задавались вопросом, что именно приводит владыку в столь дурное расположение духа, всё чаще приходящее к нему в последнее время. Никому из этих тварей не дано было приблизиться к разгадке хоть на йоту.
Разгадка крылась в далёком прошлом и была неразрывно связана с причиной, из-за которой Майрон утратил свой телесный облик. Бессчётное количество раз он мысленно возвращался на вершину крепостной стены Мораннона*, откуда наблюдал за ходом кровавой битвы далеко внизу. Битвы, поставившей точку в войне Последнего Союза. Битвы, сделавшей принца королём. Воспоминания вновь возвращали Майрона в тот день, наполненный оглушительным лязгом оружия, криками и воплями, в день, когда воздух был напоен запахом крови и смерти. Его глаза цвета расплавленного золота вновь видели, как таяло численное превосходство его армии, как устилали землю своими трупами орки, как тупо молотили дубинами тролли, огромные, неповоротливые. Обладающие недюжинной силой, но одарённые умом поменьше орков, они были слишком уязвимы перед быстротой и ловкостью эльфов и отчаянной храбростью людей. Майрон недооценил сплочённость смертных и эльфов перед лицом общего врага. Глаза сверкнули яростью: непокорные эльфы, как же они досаждали ему!
Облачённые в латные перчатки пальцы тёмного властелина вцепились в край стены, кроша многовековой камень. Единое кольцо сверкнуло на руке отблеском огня Ородруина. Мрачный взор сквозь прорези забрала выхватывал из кишащей внизу живой массы сияющие доспехи лесных эльфов, что отважились на штурм ворот.
Как опытный военачальник, Майрон с усмешкой отметил этот просчёт: без должного подкрепления оказаться отрезанными от армии союзников — верная гибель. С мрачной радостью он наблюдал, как одна за другой падают наземь тонкие эльфийские тела, словно скошенные колосья в поле.
Тёмный властелин всем телом подался вперед, заметив блеснувший серебром венец. Знакомый венец. Король Эрин Галена (спустя тысячелетие переименованного в Мирквуд) бился в самой гуще орков. Вечно юный, как все эльфы, золотоволосый Орофер верхом на боевом олене являл собой прекрасную картину.
Как ни был развращён дух Майрона, ничуть не утратил он способность ценить красоту и уважать мастерство великого воина. Венценосный всадник, чьи движения напоминали танец, был его врагом, но не мог не вызвать восхищения.
И тёмный властелин невольно любовался, следя за полными изящества движениями. Он даже ощутил подобие досады, увидев, как замирает поверженный олень и падает безвольно наземь, увлекая за собой безжизненное тело ездока, как гаснет ясный взор короля, как тускнеет блеск его волос.
Майрон гордо поднял подбородок. Золото глаз блеснуло торжеством. Ноздри жадно втянули воздух, словно пытаясь поймать последний вздох эльфийского владыки.
Самый яркий свет лесного королевства погас.
Потеря короля не сломила эльфов Эрин Галена. Они еще ожесточённее продолжили сражаться, стараясь оттеснить врагов от тела павшего правителя.
Внезапно внимание золотистых глаз привлекла сверкающая молния, что, рассекая строй, устремилась к месту гибели эльфийского владыки. Той молнией была пара клинков. Порхающие с невиданной скоростью, они мгновенно разили любого, кто оказался на пути эльфа, сидящего верхом на олене, подобного тому, что принял смерть под павшим королём. На мгновение Майрону показалось, что это наваждение, но в следующий миг взор различил на голове наездника другой серебряный венец: наследник Орофера. «Трандуил…» — беззвучно прошептали губы.
Майрон замер, не в силах отвести взгляда от прекрасного видения. Лишь миг назад он любовался мастерством отца, а теперь заворожённо наблюдал за сыном. Орофер слыл великим воином. Кому, как не майа, видевшему все битвы с момента основания мира, знать в этом толк. Но то, каким в бою был Трандуил, не поддавалось описанию. Он близко подпускал врага к себе, и, будто приветствуя, легким движением обрывал его жизнь как раз в тот миг, когда противник предвкушал победу. Словно играя, эльф разил врагов легко, изящно, верно. Тот же королевский стиль, что у отца, но еще более завораживающий.
Весь мир Майрона сейчас сузился до одной точки, в центре которой молодой эльфийский принц, силой судьбы только что ставший королем, исполнял свой смертельный танец, каждое движение которого мгновенно дарило противнику вечный покой или долгую му́ку. Мантия цвета грозового неба ниспадала с плеч прекрасного эльфа, полностью покрывая спину обоих — оленя и его наездника. Шелковистые светлые волосы мерцающим каскадом струились вдоль спины, достигая талии. Майрон подумал, что эти волосы, выглядящие золотистыми в лучах солнца, должно быть, в лунном свете отливают серебром; ещё более прекрасен, чем его отец, ещё более опасен…
Усеяв свой путь телами поверженных врагов, Трандуил достиг своей цели, и под защитой верных воинов, спешился и опустился на колени перед бездыханным телом, судя по движению губ, что-то говоря. Майрон устремил всё внимание на эти губы, силясь разобрать смысл слетающих с них слов. В тот миг он был подобен коршуну, что с высоты выслеживал свою добычу.
Эльф ощутил тот взгляд. Он нарочито медленно поднял вверх бледное прекрасное лицо. Два взгляда схлестнулись в молчаливом поединке: серебристо-голубой и золотистый огненный. Ледяная вода и бушующее пламя. Две стихии, одна из которых бессильна перед другой. Сердце властелина дрогнуло, будто пронзённое стрелой, и слабость растеклась по телу. Он был потрясён. В тот миг он был не в силах осознать причину своей слабости, это случится лишь сотни лет спустя.
Казалось, Майрон на целую вечность погрузился в ледяной взгляд эльфа, такой же сверкающий и острый, как его клинки. Грудь тёмного властелина вздымалась от тяжёлого дыхания, неведомое доселе смятение охватило его. Пальцы сжались крепче, стирая камень в пыль. Ощутив, как тонет в студёной бездне взора Трандуила и вскоре задохнется, Майрон зажмурился, прячась от пронзающего взгляда под завесой век.
Когда золотистые глаза вновь открылись, Трандуила на прежнем месте уже не было. Словно очнувшись от забытья, Майрон будто впервые увидел происходящее у подножия стен его крепости. Битва требовала личного вмешательства. И, хоть в планы тёмного властелина не входило уничтожение народов Средиземья, придётся устранить особо мятежных для усмирения всех остальных. Он решил, что будет крушить непокорных до тех пор, пока воля к жизни не возобладает над волей к свободе, и это не заставит уцелевших отступить.
Зная детей Эру со времени их появления, Майрон также знал их слабые места. Он видел, что люди слишком дорожат своей короткой жизнью, а владыки эльфов не допустят истребления своего народа, скорее уж, они покинут эти земли, отправившись под покровительство Валар. Именно сейчас эта мысль показалась Майрону особенно невыносимой.
Его былая неприязнь к эльфам была лишь следствием преданности Мелькору. И только обретя свободу действий, Майрон смог окончательно понять, что его истинные намерения не то же самое, что замыслы Мелькора, и вместо уничтожения народов Арды господство над ними было бы ему куда милее. В его мироустройстве эльфам была отведена особенная роль.
Именно этих совершенных созданий, в кого Великий Эру вдохнул свою искусность и любовь, Майрон так жаждал подчинить себе. Он страстно желал обратить на себя сияющие взоры эльфов, склонить их пред своим величием и сделать их оплотом своего господства. Мелькор же ненавидел их, в насмешку создав орков.
Возможно, от досады после неудавшейся попытки соблазном установить своё господство Майрон был чересчур суров, карая смертью непокорных, коль вызвал столько ненависти, за что и получил в награду от эльфов новое имя — “Гортхаур”, став “Сауроном” для всех остальных. «Отвращение» сменило “Восхитительного» — «Майрона». Что ж, выводы он сделал: он сменит свой подход, настанет день, и эльфы назовут его владыкой, вновь вспомнив его истинное имя. Он обещал себе: так будет позже, а пока он отправит по домам всех этих самонадеянных безумцев, явившихся под стены Мораннона в надежде покончить с бессмертным майа. Они решили уничтожить его? Глупцы.