Она остановилась у большого рисунка на стене, и с тревогой наклонила голову. Вместо симпатичной акварели или эскиза в стиле ретро, я нарисовала мрачный пейзаж из переплетенных виноградных лоз, угрожающих дубов, и потемневшего неба, нависшего над поверхностью тростника. Я знала, что она обдумывает нарисованное на картине, боясь, что я достигла своего предела и взбунтуюсь.
– Ты принимала этим утром лекарства?
– Как я всегда и делаю, мам.
Хотя я не сказала бы, что от маленьких горьких таблеток было много толку моим кошмарам, они всего лишь избавили от видений, изводивших меня прошлой весной. Эти страшные галлюцинации были настолько реалистичными, что я временно слепла для окружающего мира. Я еле закончила второй год обучения, отрицая видения, стараясь вести себя так, словно ничего не произошло.
В одном из этих видений я видела пылающие на ночном небе огни. Под волнами огня, крысы и змеи сбились в кучу на лужайке перед Хейвеном, в то время как земля напоминала водную рябь.
В другом, солнце светило ночью, выжигая людям глаза, пока они не вытекали с гноем, их тела мутировали, а мозг разлагался. Они становились похожими на зомби, пьющих кровь, их кожа напоминала смятые бумажные пакеты и сочилась, пахнущей тухлятиной, слизью.
Моя ближайшая цель была проста: не оказаться сосланной обратно в ПШР. Моя долгосрочная цель была намного перспективней: пережить оставшуюся часть средней школы, чтобы я смогла сбежать в колледж.
– У вас с Брэндоном все так же?
В мамином голосе звучало сомнение, как будто она не понимала, почему он все еще собирался общаться со мной, после моего трехмесячного отсутствия.
– Он скоро будет здесь, – сказала я категоричным тоном. Теперь она заставила меня нервничать.
Нет-нет. Все лето он исправно писал мне, хотя мне разрешали отвечать только дважды в месяц. И с тех пор, как я вернулась на прошлой неделе, он был замечательным – мой веселый, улыбчивый бойфренд, приносящий мне цветы и водящий кино.
– Мне нравится Брэндон. Он очень хороший парень. – Наконец-то мама закончила этот утренний допрос. – Я рада что ты вернулась. Без тебя в Хейвене было слишком тихо.
Тихо? Мне очень хотелось сказать: – в самом деле, Карен? Ты хоть представляешь, что хуже тишины? Двадцатичетырехчасовой треск флуоресцентных ламп в центре, изо дня в день. Или быть может звуки, издаваемые моей изрезанной соседкой по комнате, наносящей удары в свое бедро соединенными вместе ложкой и вилкой? Как насчет отрывистого смеха без повода? В конце, концов я ничего не сказала о центре. Всего пару лет и аут.
– Мам, у меня сегодня важный день. – Я перекинула через плечо рюкзак. – И я хочу быть снаружи, когда Брэнд появится. Я и так заставила его ждать меня все лето.
– О, конечно. – Она следовала за мной тенью вниз по парадной лестнице. У двери, убрав мои волосы за уши, поцеловала в лоб, будто я маленькая девочка. – Твой шампунь приятно пахнет, наверное, я позаимствую немного.
– Конечно. – Я еще раз натянуто улыбнулась, потом вышла на улицу. Туман в воздухе был такой неподвижный, словно земля выдохнула, но забыла вдохнуть еще раз.
Я спустилась с крыльца, и обернулась взглянуть на внушительный дом, в котором я отсутствовала чересчур долго. Хейвен Хаус был огромным особняком из двадцати двух комнат, с двенадцатью колоннами по фасаду. Его цвета – деревянная обшивка – легчайшие сливки, и штормовые ставни – темнейший зеленый лес – оставались неизменны с первоначальной постройки моей пра-пра-пра-пра-бабушкой. Двенадцать массивных дубов окружали строение, их развесистые ветви местами переплетались, как у стотонной гидры, заманивающей добычу в ловушку. Местные жители думали, что Хейвен Хаус выглядит как населенный призраками. Учитывая, что это место купалось в тумане, я должна была согласиться, что это было справедливо.
Пока ждала, я побрела по лужайке поближе к ряду тростника, наклоняясь понюхать фиолетовый стебель. Ломкий, но не сладкий. Один из перистых зеленых листьев был завит так, что, казалось, будто он обхватил мою руку. Это заставило меня улыбнуться.
– Скоро ты получишь дождь, – пробормотала я, надеясь, что засуха в Стерлинге наконец закончится.
Моя улыбка стала шире, когда я увидела, как блестящий Порш-кабриолет красным пятном, притормаживает на нашей устрично-ракушечной подъездной дороге. Брэндон. Он был самым завидным уловом в нашем приходе. Старшеклассник. Футбольный защитник. Богач. Тройной выгоды бойфренд.
Когда он подъехал, я с ухмылкой распахнула пассажирскую дверь:
– Привет, здоровяк.
Но он нахмурился:
– Ты выглядишь…усталой.
– Я допоздна не могла добраться до кровати, – ответила я, взглянув через плечо, бросая сумку на крохотное заднее сиденье. Когда кухонная занавеска колыхнулась сбоку, я еле удержалась чтобы не закатить глаза. Два года и аут...
– Ты хорошо себя чувствуешь? – его взгляд был полон беспокойства. – Мы можем прихватить по пути кофе.
Я закрыла за собой дверь.
– Непременно. Как-нибудь.
Он не похвалил мой внешний вид, ни мои волосы, ни наряд – мое нежно-голубое платье без рукавов от Хлои, с низом не более чем на четыре дюйма выше колен, шелковую черную ленту, удерживающую мои вьющиеся волосы в "конском хвосте", черные туфли в тон от Миу Миу закрывающие лодыжки и пятки. Бриллиантовые сережки и наручные часы Patek Philippe служили моими единственными драгоценностями. Я провела недели, планируя этот наряд, и два дня в Атланте, приобретая его, и последний час, убеждая саму себя, что я никогда не выглядела лучше.
Он расправил свои широкие плечи, предмет обсуждения был забыт. Когда мы продирались вниз по подъездной дороге Хейвена, шины выплевывали на кочках кусочки раковин, мы оставляли за собой акр за акром тростника. Как только мы достигли шоссе, морщинистого и изношенного участка старой Луизиаской дороги, он сказал:
– Ты этим утром какая-то тихая.
– У меня были странные сны прошлой ночью.
Кошмары. Впрочем, ничего нового. Наверное, мои хорошие сны были бы наполнены растениями. Я видела бы плющ и розы, растущие на моих глазах, или всходы злаков со всех сторон. Но в последнее время в моих кошмарах, сумасшедшая рыжеволосая женщина с мерцающими зелеными глазами использовала эти самые растения чтобы... причинять боль людям, ужасными способами. Когда же ее жертвы просили о пощаде, она гоготала от восторга. Она была в мантии и частично скрыта капюшоном, поэтому я не могла разглядеть ее лица, но у нее была бледная кожа и зеленые татуировки в виде плюща, бегущие вниз по обеим щекам. А ее буйные рыжие волосы были усыпаны листьями. Я звала ее рыжей ведьмой.
– Извини, – с дрожью произнесла я. – Они, вроде как, заставляют меня впадать в панику.
– О-о.
Его поведение подсказало мне, что он был в полной отключке. Однажды, я спросила его, снились ли ему кошмары, он тупо глянул на меня, не в силах вспомнить. Было в Брэндоне нечто – он был самым беззаботным парнем, которого я когда-либо встречала. Хотя он был сложен как медведь или профессиональный футболист – его характер был ближе к ласкающейся собаке, чем к гризли.
Тайно, я потолкалась по куче магазинов, надеясь, что он сможет, как обычно, отвлечь меня от видений. Это стало причиной, почему я переживала, что он найдет другую девушку и порвет со мной, пока я была заперта в ПШР. Теперь мне казалось, что, по крайней мере, одна вещь уладилась. Брэндон остался верным мне. С каждой милей мы удалялись от Хейвена, солнце светило ярче и ярче, а туман рассеялся.
– Ладно, я знаю как поднять настроение своей девушке, – сказал он с озорной ухмылкой.
Я была слишком беспомощной, чтобы не поддаться очарованию.
– О, правда, здоровяк? И как же?
Он съехал с дороги в тень пеканового дерева, шины щелкали на упавших орехах. Дождавшись, когда пыль осядет, он нажал кнопку и опустил откидной верх.
– Как быстро ты хотела бы прокатиться, Эви?
Мало вещей могли взбодрить меня больше, чем полет вниз по шоссе под уклон. Я обдумывала примерно наносекунду как исправить непоправимый урон моей прическе – заплела свободную косу и перекинула ее через плечо – затем сказала ему: – газуй.