Из лазурного чертогаВремя тайне снизойти.Белый, белый Ангел БогаСеет розы на пути.
Жду в пленительном волненьи —Тайна плачущей женыРазомкнет златые звенья,Вскроет крылий белизны.
«Ты уходишь от земной юдоли…»
Ты уходишь от земной юдоли,Сердца лучшего любовь тебе несут.Страшных снов не жди от новой воли, —Хоры ангелов, не смертных, припадут.
Припадут и снимут власяницы —Символ здешних непомерных бед.Я, в тоске, покину на границеТвой нездешний, твой небесный след.
Покидай бессилье мирозданья,Твой покой теперь ненарушим.Предо мною – грань богопознанья,Неизбежный сумрак, черный дым.
«Снова ближе вечерние тени…»
Снова ближе вечерние тени,Ясный день догорает вдали.Снова сонмы нездешних виденийВсколыхнулись – плывут – подошли.
Что же ты на великую встречуНе вскрываешь свои глубины?Или чуешь иного предтечуНесомненной и близкой весны?
Чуть во мраке светильник завижу,Поднимусь и, не глядя, лечу.Ты ж и в сумраке, милая, ближеК неподвижному жизни ключу.
«Хранила я среди младых созвучий…»
Хранила я среди младых созвучийЗадумчивый и нежный образ дня.Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий,И солнца нет, и сумрак вкруг меня.
Но в келье – май, и я живу, незрима,Одна, в цветах, и жду другой весны.Идите прочь – я чую серафима,Мне чужды здесь земные ваши сны.
Идите прочь, скитальцы, дети, боги!Я расцвету еще в последний день.Мои мечты – священные чертоги,Моя любовь – немеющая тень.
«Сгущался мрак церковного порога…»
Сгущался мрак церковного порогаВ дни свадеб, в дни рождений, похорон;А там – вилась широкая дорога.И путник шел, закатом озарен.
Там не было конца свободной дали,Но здесь, в тени, не виделось ни зги;И каждый раз прохожего встречалиИз сумрака ответные шаги.
Церковный свод давал размерным звономВсем путникам напутственный ответ;И в глубине, над сумрачным амвоном,Остерегающий струился свет.
И, проходя в смеющиеся дали,Здесь путник ждал, задумчив и смущен,Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали…И дале шел, закатом озарен.
«Ты – Божий день. Мои мечты…»
Ты – Божий день. Мои мечты —Орлы, кричащие в лазури.Под гневом светлой красотыОни всечасно в вихре бури.
Стрела пронзает их сердца,Они летят в паденьи диком…Но и в паденьи – нет концаХвалам, и клекоту, и крикам!
«Там – в улице стоял какой-то дом…»
Там – в улице стоял какой-то дом,И лестница крутая в тьму водила.Там открывалась дверь, звеня стеклом,Свет выбегал, – и снова тьма бродила.
Там в сумерках белел дверной навесПод вывеской «Цветы», прикреплен болтом.Там гул шагов терялся и исчезНа лестнице – при свете лампы желтом.
Там наверху окно смотрело вниз,Завешанное неподвижной шторой,И, словно лоб наморщенный, карнизГримасу придавал стене – и взоры…
Там в сумерках дрожал в окошках свет,И было пенье, музыка и танцы.А с улицы – ни слов, ни звуков нет, —И только стекол выступали глянцы.
По лестнице над сумрачным дворомМелькала тень, и лампа чуть светила.Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом,Свет выбегал, и снова тьма бродила.
«Мы встречались с тобой на закате…»
Мы встречались с тобой на закате.Ты веслом рассекала залив.Я любил твое белое платье,Утонченность мечты разлюбив.
Были странны безмолвные встречи.Впереди – на песчаной косеЗагорались вечерние свечи.Кто-то думал о бледной красе.
Приближений, сближений, сгораний —Не приемлет лазурная тишь…Мы встречались в вечернем тумане,Где у берега рябь и камыш.
Ни тоски, ни любви, ни обиды,Все померкло, прошло, отошло…Белый стан, голоса панихидыИ твое золотое весло.
«Без Меня б твои сны улетали…»
Без Меня б твои сны улеталиВ безжеланно-туманную высь,Ты воспомни вечерние дали,В тихий терем, дитя, постучись.