Макс разобрался в этой истории, Игорь Львович вышел из СИЗО, решил уехать жить в Англию и предложил Вульфу:
– Посмотрите мою квартиру на седьмом этаже, знаю, что вы с женой сейчас своего жилья не имеете. Если понравится, продам ее вам по себестоимости. Я там не жил, едва успел чистовую отделку завершить, как загремел за решетку.
Мы с Максом отправились по указанному адресу, увидели парк, охрану, необъятные апартаменты, сад на крыше и пришли в полный восторг. Было лишь одно «но», и Макс сказал Игорю:
– Я знаю, за какую сумму уходят такие квартиры, а вы собрались отдать их нам по цене двушки в дешевом районе. Неудобно разорять вас.
– Да иди ты, – отмахнулся Максимов, – дом предназначался для своих, на продажу он не выставлялся, зарабатывать на нем я не планировал. Прошу деньги, которые были потрачены на стройку и отделку. Если не веришь, что я истратил столько, покажу счета. Ребята, не кривляйтесь, от чистого сердца предложение делаю, потому что тебе, Макс, по гроб жизни благодарен. Если откажетесь, я просто запру седьмой этаж. Не валяйте дурака!
Мы согласились и теперь совершенно счастливы. Квартира снабжена суперсовременной системой очистки воздуха, у Кисы мигом прошла аллергия. Фира и Муся гуляют на крыше, про больные лапы они забыли. Детский сад, куда я определила Кису, расположен в том же парке, надо просто выйти за ворота, перебежать широкую аллею, и все.
Я притормозила около нашего агентства, вошла внутрь, радуясь, что наконец-то приехала на службу.
Вас удивляет, что я, не хотевшая работать под руководством мужа, говорю: «наше агентство», «приехала на службу»? Да, я теперь сотрудница Макса, но не нахожусь в непосредственном подчинении у супруга. Мой босс – Володя Костин, которого Вульф сделал начальником особого отдела. Мужу пришла в голову идея создать подразделение, которое будет заниматься розыском пропавших людей. Не секрет, что полиция терпеть не может подобных дел и всеми силами пытается от них отбиться. Если придете в отделение со словами: «Супруг не вернулся вечером домой с работы, помогите!», то скорей всего, услышите в ответ: «Погодите волноваться. Загулял мужик! Проспится и приползет. Вот если он за три дня не объявится, тогда прибегайте».
На самом деле дежурный обязан принять заявление о пропаже человека от любого лица на всей территории России в любом отделении полиции или Следственного комитета. При этом не допускается никаких отсрочек во времени, отсутствие у вас фотографий исчезнувшего не имеет ни малейшего значения. Но наши граждане, к сожалению, часто юридически безграмотны, а некоторым полицейским неохота затевать поиск, поэтому они элементарно врут тому, кто примчался к ним за помощью.
«Что? Ваш муж уже один раз исчезал из дома на неделю? Ну тогда его вообще не стоит искать. А вы официально расписаны? Ах, в гражданском браке! Заявление имеют право писать исключительно родственники».
Не верьте этим словам, знайте, вы разговариваете с недобросовестным сотрудником. Идите к местному начальству, напомните ему, что у вас ОБЯЗАНЫ сразу принять заявление, а написать его может приятель, коллега, любовница пропавшего.
Но большинство людей верит недобросовестным стражам закона на слово и уходит пить успокаивающие лекарства. К счастью, ленивые служаки часто оказываются правы. Не успеет заплаканная мама-жена-сестра вернуться домой, как на пороге материализуется «потеряшка» и начинает каяться:
«Прости, пошел вчера с ребятами в бар, хотел пропустить кружечку пивка… Сам не знаю, как получилось… Глотнул два раза. Очнулся только час назад».
Оно понятно, что в пиво добавили водочки и гудели до рассвета, но домашние так рады увидеть родного, любимого живым-здоровым, что даже не ругают его.
Но порой случается иначе. Сообразив, что от тех, кто должен их защищать, прока нет, люди сами начинают поиски и находят тело в морге. Понимаю: мои слова станут для вас шокирующими, но узнать о смерти близкого человека – это не самое страшное, намного хуже оставаться в неведении, что с ним, куда он подевался, жить, задавая себе вопросы: где он, жив или погиб? Уж лучше упокоить человека, чем маяться в безвестности. И, пожалуйста, помните, если речь идет о пропавшем ребенке, важен каждый час. По статистике восемьдесят пять процентов детей возраста до десяти лет погибают в первые сутки после исчезновения. А к концу третьих в живых остаются лишь два малыша из сотни.