* * *
Отцы, как мы уже говорили, очень бы удивились, если бы им стали говорить о «теории» и «практике», о «деятельной» и «созерцательной» жизни. Конечно, и они проводят различие между «практиком» (praktikós) и «теоретиком» (theoretikós). Они, например, подвергаются различным искушениям и ведут разные виды борьбы. Если первый занимается борьбой со страстями, то второй более озабочен заблуждениями в области знания92). Поэтому первый побеждает своих противников на пути добродетелей, а второй – «в своем служении учению истины низвергает всякое построение, воздвигаемое против познания Бога»93). И если Бог, как мы заметили, второго любит больше, то объясняется это тем, что тот обитает в самом доме Божием, тогда как другой пребывает еще на его пороге94).
Но тем не менее Церковь состоит из тех и других, «практиков» и «теоретиков»95). И здесь никоим образом речь не идет о двух различных субъектах, или о двух различных «путях», когда тот или иной путь можно выбрать по свободному произволению, но об одной и той же личности, стоящей на различных ступенях одного и того же духовного пути96). «Практик» и «теоретик» находятся в таком же соотношении друг с другом, как Иаков и Израиль97), которые суть одна и та же личность. Иаков – это «практик»98), но после борьбы с Ангелом, увидев Бога лицом к лицу99), он становится Израилем, «теоретиком» (видящим)100).
* * *
То же самое относится, разумеется, и к молитве. Как и все остальное, она имеет две стороны или два аспекта. «Практическому аспекту» противостоит «теоретический» (созерцательный). Они соотносятся друг с другом как «буква» и «дух», хотя, конечно, «дух» предшествует «букве» и придает ей «смысл». Но оба эти аспекта не отделимы друг от друга! Это тот же самый Иаков, работавший первые семь лет ради нелюбимой «Лии», символизирующей тяжесть «практического» труда, а затем еще семь лет за столь желанную им «Рахиль», символизирующую созерцание101).
Таким образом, если «теоретический способ» молитвы заключается в созерцании (или познании) Бога в Трех Лицах и Его творения, иными словами «theologiké» и «physiké», то что понимать под «практическим способом»? Это часть того, что Евагрий называл «деланием» («praktiké») и определял следующим образом:
«Делание есть духовный метод, очищающий страстную часть души»102).
Таков «духовный метод», состоящий преимущественно в «соблюдении заповедей»103), чему содействует все то, что в широком смысле мы подразумеваем под понятием «аскезы». Цель аскезы – вернуть душе с помощью Божией ее естественное «здоровье»104), которое есть «apátheia», что значит свобода от «болезней» (или «страстей» – páthe), которые это здоровье разрушают. Без этого бесстрастия, приобретаемого постепенно105), духовная жизнь, а значит и молитва, вырождается в самообман, еще более удаляющий человека от Бога.
Как страждущему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, /подобная дерзость/навлечет на ум негодование Божества106).
Человек, «смятенный» и «ослепленный» собственными страстями107), в силу самих «падений» своих подвергается опасности стать «главой ложных учений и мнений»108), тем самым обманывая не только себя самого, но и сбивая с толку других.
* * *
Несомненно, «деятельная жизнь» включает в себя, по мысли отцов, делание (prâxis), которое, однако, вовсе не обращено просто вовне или, вернее, абсолютно не различает «внутреннее» и «внешнее». «Делание» охватывает всю область отношений человека к себе самому, к его ближнему и ко всем вещам; и потому она называется также «ethiké»109).
«Praktiké» и «theoretiké» – это не два разных, не зависимых друг от друга «пути», но суть два больших этапа одного и того же пути. «Созерцание» («theorίa») – это естественный «горизонт» «делания» («prâxis»), которое шаг за шагом ведет к той цели, для которой оно предназначено и от которой оно получает свое оправдание.
Им соответствуют и речения, повторяемые постоянно (святыми) отцами: «Чада! Веру укрепляет страх Божий, а его – воздержание. Воздержание делают непоколебимым терпение и надежда, от которых рождается бесстрастие; отпрыском же бесстрастия является любовь, а она есть дверь в естественное ведение, наследниками которого являются богословие и конечное блаженство»110).