МАЙЯ СНОУ
СТРАШНАЯ ТАЙНА
Посвящается Пэм. Больше, чем тете.
Настоящему другу.
Особая благодарность Хелен Харт.
Также большое спасибо доктору Филиппу Харрису из Королевского колледжа Оксфордского университета за его бесценные советы и необъятную эрудицию.
ПРОЛОГ
Новости путешествуют быстро, у них длинные ноги. Новости разносят по стране крестьяне и ремесленники, воры и богатеи.
«Вы слышали о предательстве и кровопролитии? — шепчут они, собираясь в сумерках в переулках или возле очага. — Вы слышали о беде, что пришла в провинцию Кай?»
Я подкрадываюсь ближе и, обратившись в слух, снова и снова слушаю истории о жестоком дзито, наместнике южной части провинции Кай: об убийстве невинной семьи, о горящих стрелах, огненным дождем падающих с небес, и о лишениях простого народа.
Подробности меняются от рассказа к рассказу, но суть остается прежней.
Правду не скроешь.
Эту историю я не забуду до конца своих дней, она кровью и болью выжжена в моем сердце. Жестокий дзито — мой родной дядя, убитая семья была моей семьей.
И эту правду я ношу с собой с того самого мгновения, когда на наших глазах — моих и моей сестры Ханы — наш вероломный дядя вонзил кинжал в спину своею брата и нашего отца.
С этого дня вся моя жизнь подчинена одной цели — восстановить поруганную честь имени Ямамото. Единственная надежда на это связана с нашим младшим братом Мориясу, ибо после смерти отца он стал законным наследником титула дзито.
Мы с Ханой будем до конца верны истине, выжженной в наших сердцах: когда-нибудь наша поредевшая семья воссоединится.
Но что есть истина?
Истории, рассказанные возле очага? Честь родового имени? Клятва друга?
Теперь я знаю, что ничто в мире не таково, каким кажется…
ГЛАВА 1
С первыми лучами рассвета мы с Ханой сидели в своей тесной комнате для слуг в школе самураев. Свежий утренний ветерок задувал в отодвинутую створку сёдзи, принося с собой аромат лепестков цветущей вишни, сброшенных ночных ливнем. Снаружи медленно светлело небо, капли дождя сверкали на листьях и цветах сада.
Мы с Ханой стояли на коленях друг перед другом, положив руки на бедра. Обе мы были одеты в обычное платье мальчиков-слуг — короткие синие куртки, синие широкие штаны и никакой обуви. Всю ночь мы молча медитировали, но теперь нам предстояло окунуться в заботы нового дня. Особенно трудным обещал быть вечер.
— Вечером состоятся похороны мастера Гоку, — еле слышно прошептала Хана. Она с трудом выдавливала из себя слова, ее прекрасные глаза были похожи на черные блестящие озера, готовые в любой миг выйти из берегов. — Я не вынесу этого, Кими…
Я протянула руку и погладила сестру по длинным волосам, перекинутым через плечо, как свиток дорогого черного шелка.
— Мы должны вынести, — тихо сказала я. — Мастер Гоку умер, с этим ничего не поделаешь.
— Как бы я хотела, чтобы матушка была здесь, — прошептала Хана.
— Я тоже…
Мы замолчали. Перед моими глазами встал образ матери, какой я видела ее в последний раз.
Вечерело, она сидела в саду камней вместе с отцом и дядей. Мы с Ханой уводили Мориясу в дом, чтобы уложить спать, и, обернувшись, я увидела, как матушка нежно улыбается отцу. Ее лицо было спокойно и безмятежно, исполнено силы и мудрости.
У меня сжалось сердце при мысли о том, как мы были счастливы тогда До того, как дядя не разлучил нас и не погубил покой и радость нашего дома.
Увижу ли я матушку снова? Мое сердце радостно встрепенулось при этой мысли, в нем вновь ожила надежда на то, что когда-нибудь матушка, Мориясу и мы с Ханой встретимся вновь, чтобы уже никогда больше не расставаться. Я вспомнила о маленьком бамбуковом мече, спрятанном в нашей корзине для вещей, любимой игрушке Мориясу и своей клятве непременно вернуть ее братишке.
Но нельзя вечно предаваться мечтам о будущем, нужно было думать о настоящем.
— Нельзя достичь Фудзи одним прыжком, нужно двигаться шаг за шагом, — твердо сказала я, обращаясь больше к себе, чем к Хане. — Сегодня мы должны пережить эту ночь. Скоро придет ответ матушки, она напишет, где мы с ней встретимся.
Перед смертью мастер Гоку рассказал нам о кедровом ларце, в котором хранились письма нашей матери. Мудрый сэнсэй был настоящим другом нашей семьи, он рисковал жизнью, чтобы помочь нам снова быть вместе. В последнем письме матушка обещала прислать подробные указания, где мы с Ханой сможем ее найти.
Итак, нам осталось дождаться еще одного письма. Еще одного драгоценного свитка бумаги…
— И тогда мы отправимся к ним, — прошептала Хана, подхватывая мою мысль, — и снова станем семьей…
Наш разговор был прерван топотом торопливых шагов в галерее.
— Все вставайте! — прокатился по всему дому зычный голос Тёдзи, главного слуги самурайской школы мастера Гоку. После смерти мастера Тёдзи возглавил школу, и теперь все, в знак уважения, называли его господином Тёдзи.
Мы с Ханой испуганно переглянулись. Если Тёдзи сейчас войдет в комнату, то увидит наши распущенные волосы и сразу поймет, что мы девочки!
— Уже идем! — закричала я, вскакивая и торопливо закручивая волосы в мальчишеский узел на макушке.
— Немедленно выбирайтесь из своей норы, тощие мальчишки! — закричал господин Тёдзи, и я поняла, что наш добрый эконом вот-вот ударится в панику. — Сам дзито едет в нашу школу, он хочет немедленно начать церемонию погребения!
Сам дзито? Кровь бешено застучала у меня в висках.
Господин Тёдзи говорил о ненавистном господине Хидехире, о нашем родном дяде! О человеке, убившем нашего отца и братьев. Мало того, что сын господина Хидехиры вероломно убил нашего любимого мастера, опоив его ядом во время чайной церемонии, а затем хладнокровно зарезав во время поединка, так теперь еще сам дзито грубо нарушает заведенный порядок похорон!
От этих мыслей черная змея злобы вползла в мое сердце. Как он смеет? Неужели кровавый Хидехира считает себя выше не только людей, но и небес?
Остановившись возле двери, я обернулась к Хане, которая трясущимися руками закалывала волосы острой металлической булавкой.
Я повела бровями, спрашивая, готова она или нет, а когда Хана кивнула, отодвинула бамбуковый экран и лицом к лицу столкнулась с господином Тёдзи.
Это был ворчливый, но добродушнейший толстяк, круглолицый и коренастый, с черными волосами, убранными в традиционный самурайский пучок, щедро умащенный и крепко-накрепко уложенный на макушке. Когда мы с Ханой только появились в школе, он сразу же взял нас под свое заботливое крыло и, ласково браня «костлявыми мальчишками», досыта накормил горячим супом с лапшой.
— Шевелитесь, мальчишки! У нас ничего не готово к приему дзито, — воскликнул Тёдзи. — Ну-ка, пусть один из вас позвонит в колокол и разбудит ленивых учеников, а второй — бегом на кухню за церемониальной чайной посудой! — Он хлопнул в ладоши и отвернулся от нас, взмахнув широкими рукавами бледно-серого кимоно. — Быстрее!
— Я позвоню в колокол, — быстро сказала я Хане.
Она кивнула.
— А я приготовлю чайную посуду и буду ждать тебя на кухне.
Мы бросились следом за Тёдзи, который широким шагом шел по узкому коридору. На ходу он барабанил кулаком в деревянные косяки, громкими криками поднимая спящих.