Страж
Книга первая.
Глава I
Сырая прелая листва упруго прогибалась под моими ногами, скрывая шаги в молчаливом после дождя лесу. Он казался сказочным, возникая из туманного сна. Деревья и цветы выглядели удивительно ярким и фантастически прекрасными на фоне серой влажной дымки. Редкие капли срывались с мокрых листьев и падали с тихим шорохом вниз. Пряные и горькие-свежие запахи разливались вокруг. Где-то рядом с ветки с чириканьем вспорхнула птица, осыпав мне на плечи целую гроздь прохладных капель.
Я шла, вспоминая события сегодняшнего дня и предшествовавший им разговор с отцом. В отличии от матери он никогда меня не жалел. Нет, никогда. Он говорил, что жалость убивает достоинство и волю. Но сегодня он был особенно жёсток и непреклонен. В глубине души я даже ждала чего-то такого. Уж слишком долго меня не трогали, не вмешивались, всячески потакали, и старались оберегать. Я понимала, что даже самые любящие родители не смогут вечно терпеть капризы своей взбалмошной эгоистичной дочери. Да, в моей правильной семейке неправильная я одна. Нет, это не жалоба обиженного на жизнь ребенка. Да и на что мне жаловаться? На любящих и понимающих родителей? На сестру, которая всегда старалась меня поддержать в трудных ситуациях? Единственная проблема моей жизни это я сама. Мне всегда казалось, что меня внутри самой себя слишком много. Я никогда не могла справиться даже с элементарным самоконтролем. С самого раннего детства тоска и боль, как будто у меня отнимают что-то безумно мне близкое и дорогое, были моими лучшими друзьями. Взявшись абсолютно неоткуда они накатывали волнами грозясь похоронить под собой мой разум. Это могло длиться месяцами, и мне казалось, что в конце концов я сойду с ума. Когда это случилось в первый раз родители, конечно испугались. Потом старались помочь. Нет, лечить не пытались. Надо хоть раз увидеть представителя нашей расы в детстве, чтобы понять, что лечить там нечего. Либо живешь, либо умираешь. Третьего не дано. Тот, кто сумел преодолеть детство, в основном проживает долгую многовековую жизнь. Веселее всего стало, после моего второго рождения…
Мы гады. На самом деле у нашей расы есть другое гораздо более благозвучное название, но добрые люди называют моих сородичей именно так. Мы создания другого параллельного мира и попали в этот мир, как мне кажется по ошибке. Это было так давно, что уже никто не помнит почему и как это произошло. При нашем рождении Великая мать не наделяет нас материальным телом. Появляется только кокон, в котором зародыш развивается до 15 лет, а энергетическая составляющая привязана к нему и не может его на долго оставлять или удаляться на большие расстояния. В этот момент каждый новорожденный гад очень уязвим. Чем люди однажды не преминули воспользоваться. Но не буду, сейчас об этом вспоминать. Все то время пока мы привязаны к кокону, мы учимся контролировать себя, медитируем и готовимся к слиянию со своей силой. В момент принятия силы происходит второе рождение. До него наше нематериальное тело могут видеть только самые близкие члены семьи. Показаться постороннему требует невероятного напряжения и представляет опасность для здоровья. До соединения с телом ни один гад не знает каков будет его облик и способности. Все это в руках Великой богини. Мы разные. Настолько разные, что трудно поверить, в то что мы один народ. У кого-то есть крылья у кого-то зубы и когти. У кого-то хвост змеи, а кто-то может жить только в воде. У кого-то две ипостаси, а кто-то не может превращаться вовсе.
После моего второго рождения стало ясно, что я темная. О, какое было разочарование, непонимание и ужас написано на лицах наших соклановцев. Моя мать и сестра смотрели на меня с невыразимой нежностью и жалостью, как смотрят на вывалившего из гнезда птенца. Ты видишь, что он еще жив, но понимаешь, что жизнь его кончена. Тебе его жаль, и ты очень хочешь помочь, но помочь ты не в силах. Потому что уже в следующий миг его хватают когти хищной птицы или зубы лисы. Только отец удивлен не был. Его желтые глаза светились мрачной решимостью. Казалось, что он знал или подозревал о таком повороте событий, давно придумал план действий, и теперь готов вступить в битву с судьбой.
Я не дала им насладиться собственным ужасом и отчаянием. Не предоставила возможности начать меня спасать или опекать еще больше. Я выбрала лучший вариант. Я просто трусливо сбежала. Да я забилась как последняя мышь в самую глубокую нору этого мира и общалась с родней изредка и только через проекцию.
Мои мысли вернулись к сегодняшнему утру. К разговору, с которого все началось. Вот я стою в центре большой уютной комнаты с высокими потолками. Это мое убежище – библиотека. Книги занимают все стены. Полки простираются от пола до потолка. Чего здесь только нет. Пахнет старой бумагой, кожей и немного пылью. На полу лежит мягкий ковер. Стоят два старых удобных немного продавленных кресла, а между ними низкий темный дубовый стол. На нем пара подсвечников с оплавленными потекшими свечами. Лежит открытая книга. Сквозь высокие окна пробиваются солнечные лучи. Я не смотрю на проекцию отца. Я смотрю как в лучах забавно танцуют пылинки. Мы молчим.
- Я думаю, что пришло время для нашего разговора. Я и так его непозволительно долго откладывал. – негромкий и низкий голос отца похожий на тихое предупреждающие рычание пробирает до печенок, а фраза звучит для меня как приговор.
- Мне надоело смотреть как ты упиваешься жалостью к себе. Я хочу, чтобы ты жила. Я хочу, чтобы ты перестала мучить мать и сестру, заставляя их волноваться о тебе. Наберись в конце концов мужества и живи дальше. Ты не первая кому выпал жребий родиться темной, и ты не последняя, – он замолчал и подошел к окну. Прошла минута, затем еще одна.
Молчу и я. А что я могу ему на это ответить? Умом я понимаю, что он говорит все правильно, но мое сердце не хочет смириться с неизбежным выбором. Выбором, который был сделан не мной, помимо моей воли.
- Я давал тебе время, как и просила твоя мать. Но больше времени у тебя нет. Может быть сейчас ты этого еще и не понимаешь. Поймешь потом, но будет уже поздно для тебя. Как, впрочем, и для всех нас, – продолжил мой родитель.
Вздохнув он медленно повернулся ко мне. К сожалению проекция не способна передать всей значительности этого незаурядного существа, которому не посчастливилось стать моим отцом. Он был очень крупным даже для гада, а мы она из самых рослых рас в нашем мире. У него были длинные волосы, спускавшиеся до талии абсолютно белым плащом, символ его силы и величия. Кожа у него была смуглой. И на правильном, благородном лице горели ярко желтые глаза. Колоритная личность. Но именно поэтому последние несколько десятилетий я общаюсь со своей родней только таким способом. Чересчур много харизмы и семейного великолепия, плохо сказываются на моей нервной системе и настроении.
Развернувшись от окна и впившись в мое лицо гипнотизирующим взглядом, он продолжил:
- Все что должно произойти, произойдет. Независимо от твоего решения. Все что ты можешь, это согласиться исполнить волю судьбы добровольно. И тогда, возможно, если тебе повезет, ты сможешь с ней поторговаться. Судьба не любит тех, кто бежит от нее и сопротивляется ее воле. Она все равно заставит тебя. Возьмет как котенка за шкирку и притащит туда где ей надо чтобы ты была. И тогда уже все. У тебя не будет возможности хоть что-то изменить. Даже шанса не представиться, – голос отца набирает силу и уже заполняет собой комнату.
- Я принял решение. Ты оденешь амулет поиска и примешь свое предназначение. Это приказ, и ты не можешь его ослушаться. Ты сделаешь это прямо сейчас, – подвел итог отец.