9. Но нужно объяснить, отчего душа, чувствуя себя такой ничтожной и столь недостойной Бога, как здесь, в этой очищающей тьме, имеет довольно дерзости, отваги и силы, чтобы идти к единению с Ним. Причина сего в том, что любовь уже дала ей силы, с которыми она воистину любит, а свойство любви — желать слиться и объединиться с любимой вещью, уподобиться ей и раствориться в ней, чтобы достичь совершенства во благе любви. Из этого следует, что, поскольку эта душа не усовершенствована в любви, ибо не достигла единения, голод и жажда по тому, чего ей не хватает, а также силы, которые любовь уже даровала воле и с которыми сделала ее пристрастной, заставляют ее быть смелой и отважной согласно воспламененной воле; хотя согласно разуму, который находится во мраке и не просвещен, она чувствует себя недостойной и сознает себя ничтожной.
10. Не хочу умолчать здесь о том, почему этот Божественный свет, который всегда является светом для души, не вселяется в нее тотчас, но погружает ее во мрак и причиняет страдания, которые мы описали. Кое-что об этом мы уже сказали. Но здесь мы подробно ответим, что тьма и остальные печали, которые чувствует душа, когда этот Божественный свет захватывает ее, исходят не от света, а от самой души, и свет просвещает ее, чтобы она их видела. С этой минуты ее просвещает Божественный свет, но так, что сначала душа не может видеть с его помощью ничего, кроме того, что находится ближе всего от нее, или, лучше сказать, внутри нее, сиречь ее собственные мрак и ничтожество, которых она прежде не видела, потому что в ней не было этого сверхъестественного света. Поэтому вначале душа чувствует не его, а мрак и несчастья; но впоследствии, очищенная их сознанием и ощущением, она обретет глаза для того, чтобы видеть блага Божественного света. Весь этот мрак и несовершенства души уже изгнаны, и кажется, что уже появляются великие блага, которые душа обретает в этой блаженной Ночи созерцания.
11. Из сказанного можно понять, как Бог оказывает душе милость, омывая ее и исцеляя этой сильной протравой и горьким очищением в ее чувственной и духовной части от всех пристрастий и несовершенных привычек, которые были в ней относительно временного, естественного, чувственного, умозрительного и духовного, помрачая ее внутренние способности и опустошая их от всего этого, сжимая и вытапливая чувственные и духовные пристрастия, ослабляя и утончая естественные силы души относительно всего этого (чего душа сама по себе никогда не смогла бы достигнуть, как мы сейчас скажем). Таким образом Бог заставляет ее истощиться (и обнажиться) от всего, что не есть Он, чтобы она облачилась заново, уже обнаженная и освобожденная от своей ветхой кожи, и так «обновляется, подобно орлу, юность ее» (Пс 102:5; Син.), и она облекается в нового человека, созданного, как сказал апостол, по Богу (Еф 4:24; Син.). Это не что иное, как просвещение ее разума сверхъестественным светом, таким образом, что сверхъестественный разум делается Божественным, объединенный с Божественным; и он, ни больше ни меньше, обучает ее волю Божественной любви, дабы воля стала не меньше чем Божественной и любящей не меньше, чем Божественно, дабы она объединилась с Божественной волей и любовью; и память так же, ни больше, ни меньше; и все пристрастия и желания так же были изменены и обращены к Богу — Божественно. И тогда эта душа будет уже душой небесной и скорее Божественной, нежели человеческой. Все это, как можно понять из сказанного нами, Бог совершает и творит в душе посредством этой Ночи, Божественно просвещая и воспламеняя ее тоской по одному лишь Богу. Посему очень верно и обоснованно она говорит здесь в третьей строке строфы:
о жребий мой блаженный!
ГЛАВА 14, приводящая и объясняющая три последние строки первой строфы.
о жребий мой блаженный! —
я вышла стороною,
когда мой дом исполнился покоя.
1. Этот блаженный жребий заключался в том, что описано в следующих строках: я вышла стороною, когда мой дом исполнился покоя. Здесь избрана следующая метафора: чтобы лучше сделать свое дело, душа вышла из дома ночью, во мраке, когда те, что в доме, уже успокоились, чтобы никто из них не помешал ей. Эта душа должна была выйти и совершить деяние столь героическое и редкое: объединиться со своим Божественным Возлюбленным снаружи — ибо обрести Возлюбленного возможно только снаружи, в одиночестве, и поэтому Невеста, желавшая стяжать Его одного, говорит: «Кто бы дал мне тебя, брат мой, чтобы я нашла тебя одного снаружи и чтобы сообщилась тебе моя любовь?» (Песн 8:1). Чтобы достичь желанной цели, влюбленная душа должна была выйти в Ночи, когда усыплены и успокоены все ее домашние, сиречь низкие действия, страсти и желания, каковые суть для неё домашние — усыплены и домашние, сиречь, низкие действия, страсти и желания, кои суть домашние ее — усыплены и погашены посредством этой Ночи, ибо они, как она помнила, всегда загрязняют в душе ее блага, и, желая избежать этого, душа вышла свободной от них. Потому что, как сказал Спаситель, «враги человеку — домашние его» (Мф 10:36; Син.). Нужно, чтобы все их действия и побуждения уснули в этой Ночи и не мешали сверхъестественным благам любовного единения с Богом, которое не может осуществиться в душе, пока они живы и действуют, потому что все их естественные действия и побуждения скорее мешают, чем помогают воспринять духовные блага единения любви, поскольку все естественные способности недостаточны, когда речь идет о благах сверхъестественных, которые Бог одним лишь Своим вселением тайно влагает в душу молчащую и бездеятельную; и посему нужно, чтобы его испытали все способности и чтобы они стали бездеятельными, дабы получить его, не внося туда свою низменную работу и дурную наклонность.
70
«И облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф 4:24). —