был отпущен на берег и на обратном пути утонул. Койка
закрывалась со всех сторон и была похожа на гроб. Под ней помещался
ларь с тюленьим салом. Запах разлагающегося от жары сала
смешивался с испарениями спящих матросов и насыщал собой
тесное пространство.
Я позавидовал своим австралийским друзьям, оставшимся
дома, и готов был вернуться на землю, но измученный за
последние дни подготовкой к путешествию вскоре заснул. Во сне
я уже видел себя на далеком юге, смотрел на вулканы Эребус
и Террор, на Великий ледяной барьер—на все то, к чему влекла
меня фантазия.
В задачи экипажа «Антарктик» входили поиски в Южном
Ледовитом океане гренландских китов. Несмотря на то, что эта
задача не была выполнена—удалось лишь установить, что ценное
китообразное животное гренландских вод здесь не встречается,—
в научном отношении значение плавания было велико. Раньше
«Антарктик» назывался «Кап-Норд» (впоследствии это судно
было использовано в нескольких научных экспедициях и в 1903
году погибло во время плавания О. Норденшельда). Под
управлением капитана Кристенсена ему удалось пробиться сквозь
паковые льды, преграждающие путь к южнополярному материку.
Ледовая обстановка была в том году особенно
благоприятной.
Никогда не забуду я старых грубых китобоев, которые, сидя
на ящиках, рассказывали мне множество историй; эти истории
оказались для моей будущей работы неоценимо полезными.
На борту «Антарктика» я встретился и со старым штурманом
Бернгардом Йенсеном, которого впоследствии назначил
капитаном «Южного Креста».
«Антарктик» дошел до 74°10' южной широты. Мы видели
множество синих китов, но у нас не было ни желания, ни
необходимых приспособлений для охоты на них. Когда мы повернули
назад, чтобы избежать опасности быть затертыми льдами, и на
обратном пути проходили мимо Земли Виктории севернее мыса
Адэр, я, к своей большой радости, заметил с наблюдательного
пункта на мачте в бинокль, что часть берега вблизи мыса Адэр
свободна от льда.
В моих последующих экспедициях этот участок берега сыграл
большую роль.
Мое страстное желание ступить на неведомую землю заразило
и капитана Кристенсена. Была спущена шлюпка, на которой
мы попытались добраться сквозь льды до берега. «Антарктик»
в это время ждал нас под парами на море. В лодке находились
капитан Кристенсен, Булль, я и еще три матроса.
Перетащив шлюпку через лед, нам удалось в конце концов
достичь пустынного берега нового неведомого континента, на
который еще ни разу не ступала нога человека.
Трудно сказать, кто первым ступил на землю. Охваченный
юношеским пылом, я спрыгнул с лодки, прежде чем киль коснулся
дна, и мне пришлось добираться до берега вброд. Капитан
Кристенсен перепрыгнул с форштевня, когда лодка была уже у
берега, прямо на землю, не замочив ног. Так или иначе земля
была у нас обоих под ногами. Путь, выбранный капитаном Кри-
стенсеном, был, по-моему, более разумным—и во всяком случае
более сухим. Достоверно то, что на землю новой, шестой части
света ступили впервые именно норвежцы.
Мы провели там несколько часов. Для научных изысканий
времени не было, но я все же успел собрать некоторые образцы,
установить наличие на почве растительности, а в прибрежной
океанской воде животной жизни: на глубине примерно одной
сажени я обнаружил медузу. По моем возвращении в Лондон,
этот факт время от времени подвергался сомнению. Однако
коллекции, которые доставил «Южный Крест» в 1900 году,
подтвердили правильность моего первоначального сообщения.
После короткого пребывания на суше мы вновь вернулись
на судно. Машины «Антарктика» заработали, и мы направились
на всех парах к северу. Этот был опасный путь между огромными
айсбергами, которые мы огибали во тьме и под завывание
снежной бури. Мы благополучно пересекли, однако, полярный круг
и в мае 1895 года счастливо вернулись в Мельбурн.
Результаты моего первого антарктического путешествия были
невелики. Поскольку я служил промысловым матросом, у меня
оставалось мало времени для научной работы. Не было минуты,.
чтобы мне не поручали сделать то или другое. То надо было
смолить канат, то свежевать тюленя, то чистить кухонный котел.
Однажды во время этого путешествия мне пришлось оказать
и медицинскую помощь—накладывать лубки на сломанную
ногу.
И все же плавание на «Антарктике» имело для меня
определенное значение. Я получил возможность вплотную соприкоснуться
с теми проблемами, которые живо интересовали лучших
географов мира. Обнаружение у мыса Адэр маленького свободного от
льда участка берега подстрекнуло меня к тому, что уже на пути
в Мельбурн я стал набрасывать в общих чертах план научной
экспедиции на южнополярный континент.
Все трудное и неприятное остается позади. Лишь о самой
работе сохраняется воспоминание.
Славный старик—комендант Свен Фойн, снарядивший
экспедицию, тем самым обессмертил свое имя в области южнополярных
исследований; коммерческий уполномоченный Булль и капитан
Кристенсен, которые боролись с исключительными
трудностями и потерпели крушение собственных надежд в отношении
ловли китов, оказали науке неоценимые услуги—несмотря на все
опасности, они осуществили плавание «Антарктика» и
чрезвычайно далеко продвинулись на юг. А моя поездка на «Антарктике»
позволила мне сделать первые наблюдения по ту сторону Южного
полярного круга и подготовила меня к дальнейшей
антарктической работе.
План, который я разрабатывал уже на обратном пути в
Мельбурн, состоял в том, чтобы организовать крупную научную
экспедицию, которая бы высадилась на южнополярном континенте
и перезимовала там. В случае удачи можно будет изучить и
побережье и глубже расположенные части суши.
В ближайшем году я хотел продвинуться с экспедицией как
можно дальше на юг, надеясь достичь Великого ледяного барьера,
с тем чтобы получить о нем ясное представление и, если повезет,
подняться на него.
В геологическом, зоологическом и ботаническом отношениях
лодобная экспедиция могла бы доставить очень ценные материалы
для характеристики этих неизведанных районов Земли. Не
меньший интерес представили бы и метеорологические
наблюдения.
Особенное внимание хотелось мне уделить наблюдениям над
земным магнетизмом.
Наблюдения над магнетизмом в непосредственной близости
к Южному магнитному полюсу восполнило бы недостающее звено
в человеческих знаниях этой своеобразнейшей особенности Земли.
Я намеревался побывать настолько близко к Южному магнитному
полюсу, насколько это позволит рельеф местности, проникнуть
в тот пункт или в те пункты, где явления земного магнетизма
проявляются с наибольшей интенсивностью.
Я еще не предвидел тогда тех больших трудностей, которые
придется преодолеть, прежде чем удастся снарядить экспедицию.
Я был молод и сравнительно мало известен ученому миру. Это
обстоятельство явилось в ближайшие годы одним из самых
серьезных препятствий.
После прибытия в Мельбурн я сделал прежде всего в
Мельбурнском географическом обществе короткий доклад о том, что
видел и чего мне удалось добиться. Там присутствовал старый
барон фон Мюллер, который на склоне своих дней радовался
тому, что я обнаружил растительность на южнополярном
материке. Несколько позже я выступал в Сиднее.
Для дальнейшего продвижения моих планов настоятельно