Он хватает меня за плечи и начинает притягивать к себе. Не знаю, о чем он думал и зачем это делал, но мне, никоим образом не улыбалось стать хоть чуточку ближе к нему. Я взрываюсь, как Дэни-граната — кулаки, зубы и все десять приемов из серии тебе-не-поздоровится-если-Дэни-граната-сорвет-чеку.
По крайней мере, пытаюсь.
Но первый же удар кулаком остановлен прежде, чем я сама это осознаю, и до меня доходит катастрофическая новость: чувак не будет колебаться и не упустит ни единой возможности, чтобы воспользоваться моей слабостью против меня же самой.
Что, со мной, черт возьми?
Это столкновение с ним сотворило что-то со мной? Сломало меня?
Суперскорость — исчезла.
Суперсила — исчезла.
Я слаба, как Джо и… эй! Застряла в лапах Риодана. Очень близко. Словно мы собираемся танцевать медляк… или делать «чмоки-чмоки».
— Чувак, ты ко мне клеишься что ли? Отвали!
Он смотрит на меня. В его глазах я могу видеть мыслительный процесс. Мне не нравится, когда Риодан о чем-то размышляет, глядя на меня.
— Отбивайся, детка.
Я задираю нос и выпячиваю челюсть в моем фирменном «да имела я тебя» выражении.
— Может это не в моем стиле. Сам говоришь, что это бессмысленно. И сам же все время втираешь мне, какой ты большой и важный хрен.
— Раньше это тебя не останавливало.
— Может, я ноготь не хочу сломать, — беспечно бросаю я, чтобы скрыть, что просто пытаюсь вырваться. И сбежать. Но впервые… ну, за все это время… я… обыч…
Слово застревает, как кость в горле. Я не могу выкашлять его. Не могу проглотить.
Так о'кей. Нет необходимости это озвучивать. Это не правда и никогда ею не станет.
Я никогда не произнесу этого слова. Не в этой реальности. Наверное, я просто забыла, как следует подкрепиться. И произвела в уме краткую инвентаризацию моего расхода топлива за последние несколько часов: одиннадцать протеиновых батончиков, три банки с тунцом, пять банок черной фасоли, семь «сникерсов». Итак, мой рацион немного отстает от нормы, но не настолько, чтобы сжечь весь мой топливный бак. Я снова жму на педаль стоп-кадрового режима.
И не двигаюсь. Сама неподвижность. Да, неподвижность и полнейший шок — это обо мне.
Он держит мою руку, разглядывая короткие ногти, которые ТП покрыла черным лаком в ту ночь, когда она узнала обо мне правду. Не понимаю, почему я до сих пор не стерла его с ногтей. За это время он уже весь облупился от драк и всего того, что я делала.
— У тебя нет ногтей, чтобы сломаться. Попробуй еще раз.
— Пусти мою руку.
— А ты заставь меня.
Прежде, чем я успеваю выдать ему содержательный, блестящий ответ — моя голова откидывается назад, выгибая позвоночник как лук, и лицо Риодана находится у моей шеи.
Он кусает меня.
Ублюдок кусает меня!
Прямо за шею!
Клыки смыкаются на моем горле. Я чувствую как они резко и глубоко погружаются в мой плоть. Это больно.
У Риодана клыки! Значит мне не приглючило на крыше в тот вечер, когда он предложил мне на него поработать!
— Какого хрена? Ты вампир, что ли? Хочешь меня обратить? — Я в шоке. Я… заинтригована. Как много силы я могу получить? Вампиры реальны? Фейри — понятно. Думаю, что теперь-то дверь в его шкафу со скелетами распахнется настежь. Все тайное сейчас станет явным. Без балды? Бэрронс тоже вампир? Что здесь происходит? Чуваки, мой мир становится все интереснее!
Меня пошатнуло из стороны в сторону, словно потерявшего опору пьянчужку. Фух, чуть не обделалась — Риодан заставил меня выглядеть перед ним неуклюжей. Я стираю потеки крови со своей шеи и впиваюсь в него взглядом. Когда в последний раз кто-то пролил мою кровь? Похоже, никогда. Вернее, сама-то я частенько ранюсь. Но никто больше не делал такого со мной. Никто.
Истекающая кровью? Неуклюжая? Медлительная? Кто — я?!
— А теперь я знаю твой вкус, малышка. Я знаю твой запах, как свой собственный. Больше ты никогда не сможешь пробраться мимо меня, чтобы я сразу не узнал, что это ты. И если я когда-нибудь поймаю тебя на более низких уровнях «Честера»… или где-нибудь в моем клубе, не имеет значения где…
Мой взгляд перебегает с моих рук на его лицо.
Он улыбается мне. На его зубах кровь.
Факт: это не просто улыбка, когда тебе улыбается кто-то с твоей кровью на своих зубах. Это оскорбляет до мозга костей. Где его клыки? Они вообще были? Натуральные или косметические имплантаты? По людям в эти дни хрен проссышь. Они не втянулись обратно с едва слышным щелчком, как по телику, я услышала бы его. У меня все-таки суперслух. Ну, я иногда его включаю. Ко всему прочему, у меня также есть суперскорость и супервыносливость. Которая все время была со мной. До этого момента.
— …без моего разрешения…
Его взгляд быстро перебегает, как он иногда это делает, и это просто выбешивает. Я думаю, это потому, что он смотрит вверх и вниз так быстро, что я не могу сосредоточиться на его меняющих направления глазах — я просто вижу, что они дрожат. Интересно, может, я тоже на такое способна, и по щелчку пальцев моя суперскорость может превращаться в гиперскорость? Надо попрактиковаться. Ну, если суперскорость снова будет при мне. Какого хрена со мной не так? Куда пропала моя скорость? Как я могла ее потерять? Я не тормоз!!
— ...если ты не работаешь на меня и не подчиняешься мне. И только так. — Он холоден. Холоднее льда. И даже без его слов я знаю, каков второй вариант: сдохнуть. Работай на меня — или сдохни. Это чертовски выводит из себя.
— Ты выдвигаешь мне ультиматум? Потому что это совсем не круто. — Я не выказываю презрения. Я — само презрение. Я пытаюсь испепелить его взглядом номер семнадцать из моих тридцати четырех Убийственных Взглядов. Взрослые! Они ни хрена не видят, что происходит с подростками, и не понимают, что с ними делать, и просто пытаются им все запрещать, ограничивать их, заставляя чувствовать себя куском дерьма просто за то, что они такие, какие есть. Мне нечем ему помочь. Танцор прав: взрослые боятся детей, потому что те когда-нибудь повзрослеют.
— Если стать взрослой означает стать похожей на кого-то вроде тебя, — говорю я, — уж лучше остаться какой есть. Я знаю, кто я такая, и мне это нравится. Я ни для кого не изменюсь.
— Наступит день, детка, когда ты будешь готова заложить, блядь, свою душу ради кого-то.
— Не думаю, что в моем присутствии тебе полагается материться. На случай, если ты забыл — мне всего четырнадцать. И — Новость Дня, чувак — у меня нет души. И не существует таких банков, чтобы ее заложить. И никакой валюты не хватит. Следовательно. Этого. Никогда. Не. Случится.
— Не представляю, можешь ли ты быть еще более самоуверенней.
Я пресекаю его самодовольный взгляд:
— Готова поспорить.
Риодан смеется. Как только он это делает, я моментально вспоминаю увиденное мною на четвертом уровне в ту ночь. Он тогда тоже смеялся. Смотря на лицо женщины и слушая издаваемые ею звуки, когда он делал то, что он делал — фу, ну и гадость! Взрослый чувак! Грубая скотина! Да что со мной?
Он пристально смотрит на меня.
От чего хочется провалиться сквозь землю и не отсвечивать.
Риодан смотрит на других людей иначе, чем кто-либо, кого я знаю. Словно у него — рентгеновское зрение или что-то в этом роде, и он точно знает, что происходит внутри человеческих черепушек.
— Никакой тайны здесь нет, малышка. Если живешь достаточно долго, то действительно начинаешь различать, о чем они думают, — говорит он. — Люди предсказуемы, словно вырезаны по шаблону. Немногие развиваются за их пределы.
Ха! Он, что, только что ответил на мои мысли? Да ну нафиг!
— Мне известен твой секрет, Дэни.
— Пф, у меня нет секретов.
— Несмотря на все твое бахвальство, ты не хочешь, чтобы кто тебя увидел. Действительно, по-настоящему увидел. Девочка-невидимка. Такой ты хочешь быть. Вот только интересно — почему.
Я отталкиваюсь от него обеими руками и перехожу в стоп-кадр.