Его рука легла на пухлую стопу вечерней почты. Было около одиннадцати часов вечера.
На следующее утро я сразу же разыскал Михаила Степановича.
— Ну-с, товарищ ведущий конструктор, теперь вы обрели заместителя. А знаете ли вы, что ваш зам до сих пор по роду своей работы не имел никакого отношения к тому, в чем он должен вас замещать?
— Ладно, ладно. Тебе Сергей Павлович вчера что сказал?
— Ну, то Сергей Павлович, а ты-то ведь знаешь, Михаил, что ни проектными, ни конструкторскими, ни производственными делами я не занимался. Ведь я кто? По образованию инженер-радиотехник, по опыту работы, как в анкетах пишут, то же.
— Слушай, не трать времени. Пошли к Бушуеву. Доложим ему — и за работу.
Мы поднялись на третий этаж. Вокруг стола в небольшом кабинете заместителя Главного по проектным делам, несмотря на ранний час, уже стояло несколько инженеров. Мы подошли, поздоровались. Константин Давыдович, улыбнувшись, протянул руку:
— Ну что ж, поздравляю с новой работой!
Представляться не пришлось.
Обсуждали они, как я постепенно начал понимать, терморегулирование спутника. Из технических терминов, густо украшавших разговор, только редкие слова, вроде таких, как «вентилятор» или «блок автоматики», имели для меня более или менее конкретный смысл. Остальные же: коэффициенты А и Е, «электрохимическое полирование», «термическое сопротивление излучения, поглощения, тепловыделения» и т. п. — были бессодержательны.
— Товарищи мои дорогие, — Константин Давыдович как-то очень значительно посмотрел на собеседников. — Нам надо привыкать мыслить иными категориями. Обеспечение теплового режима спутника дело новое. Спутник на орбите будет подвергаться резко переменным тепловым воздействиям — нагреваться Солнцем над освещенной стороной Земли и охлаждаться над теневой. И хотим мы этого или не хотим, а в тепловом отношении он будет самостоятельным небесным телом. Да-да. Он будет обмениваться теплом с окружающим его космическим пространством…
Послушав еще минут десять, я, незаметно толкнув Михаила Степановича в бок, кивнул на дверь. Мы вышли в коридор.
— Ну, знаешь, хорош у тебя зам. Хоть бы что-нибудь да понял!
— Да ну тебя! Бросай скулить! Что ты, в самом деле?
— Да не скулю я! Ведь все это изучать придется…
— Вот это верно. Литература есть, да и проект готов. Ребята тебя знают, ты их тоже. Осилишь…
Несколько дней я не появлялся на третьем этаже — рылся в отчетах, ворошил справочники, разбирался в проекте и, зажав самолюбие, просил то одного, то другого знакомого инженера подробнее рассказать обо всем для меня новом и непонятном.
Лишь с вопросами, которые касались радиотехники, электроники, было полегче — это было свое, родное. Правда, Михаил Степанович как-то утешил меня, сказав, что в спутниках Земли, как он понимает, две трети, а то и три четверти веса и объема будет занимать электроника.
— Так что не тужи, друг: двадцать пять процентов дела освоишь, а остальные семьдесят пять — это твой хлеб!
Но даже «свой хлеб» не выпекался легко. Однако чем труднее было, тем интереснее, не заскучаешь! Начало тем и хорошо, что не бесконечно. Постепенно я стал осваиваться. Помогал мне Михаил Степанович, да и с Константином Давыдовичем, несмотря на его занятость, удавалось порой потолковать.
В проектном отделе работа шла полным ходом. То, что должно было получить название, еще странное и необычное в машиностроении — спутник, — на листах ватмана приобретало вполне конкретный облик. Шар. Шарик с четырьмя усами — антеннами. Тщательно было проработано и внутреннее устройство. У проектантов приняли эстафету конструкторы. Вскоре из конструкторского отдела в производство пошли чертежи. А там не заставил себя ждать и металл, как у нас принято было называть детали изделий.
Много интересного и любопытного время сгладило в памяти, да и память-то не старалась запечатлеть всего. Ведь то была работа. Просто работа. Спорили, дружно соглашались, но и ругались порой. То какой-нибудь цех не подавал на сборку в установленный срок какую-то деталь, то не вовремя привозили что-то из смежной организации. В общем, крутилось обычное колесо нового заказа.
Так было, пожалуй, до одного августовского дня, когда в цех, где предполагалось собирать спутник, зашел Сергей Павлович. Все знали его строгость и к каждому посещению, если об этом заранее удавалось узнать, готовились, но почему-то, как всегда, в этот момент обязательно в проходе цеха торчал какой-нибудь злополучный ящик или еще что-нибудь являло непорядок. Так случилось и на этот раз. Сцена была эмоционально достопримечательная.