Между тем многие столетия ковал в своей кузнице Дан, но всякий раз оказывался недоволен своей работой и начинал сначала. Тогда Старшие Боги привели к центру мира людей и сказали: «Вот тебе, Дан, помощники в трудах твоих».
«Ни к чему мне ваши слабосильные уродцы!» — в ярости вскричал Дан, недовольный тем, что его оторвали от дел. В сердцах ударил Создатель изо всех сил молотом по наковальне — каменный молот раскололся от страшного удара на множество кусков. Один из острых осколков пробил Создателю лоб, вонзившись в мозг. Так умер Дан. Молот же при последнем ударе высек большой сноп искр, разлетевшихся по всей округе. И в тех людях, в души которых попали искры Первого Молота, возгорелась частица извечного огня. Так родились Младшие Боги. Те из них, кто пришёл вместе с Ллудом, назвались Племенем Ллуда; те, кто пришёл вместе с Ллиром, назвались Племенем Ллира; а те, кто пришел вместе с Ллеу, назвались Племенем Ллеу.
Подобно путнику, остановившемуся при входе в гостевой дом и перекладывающему на ладони кусочки серебра — своё жалкое богатство, прикидывая, хватит ли на постой и новую хламиду тёмной шерсти, остановился и я в начале своего пути. Перекладываю из руки в руку все поступки и события своей недолгой, по меркам Племён, жизни; ничто не ускользнёт от меня, не скроется в тёмном закоулке памяти. Составляю длинный список встреч, находок и переживаний. Оживляю и соединяю в единый хор то, что слышал: холодные голоса гор, журчание ручьёв и шум прибоя в океане, беспечную болтовню птиц и чистую ярость огня лесного пожара. Тысячи лиц проходят перед моим мысленным взором — лица тех, которые издревле бесстрастно взирают на этот мир, и тех, которые во множестве рождаются и проживают недолгий век, цепляясь за каждое уходящее мгновение, в безумии своём созидая и тотчас .же разрушая созданное.
Обозреваю Древо, чьи бесчисленные корни и ветви пронизывают ткань мира, скрепляя всё воедино. Из странных мест вырастают его корни, в странные миры упирается его крона. И так как я — суть одна из ветвей его, не скроется от моего взгляда ни малый листок, ни корешок.
Вспоминаю то, чему не был свидетелем, предвкушаю то, что было, и забываю то, что будет,— вот мои грёзы.
— Последнее время мне снятся странные сны, Учитель.
— Это нередко случается со всеми, Бринн. Говорят, сон — суть игра души. В глаза сновидца, как в отполированные бронзовые зеркала, заглядывают тени иных миров, охваченные любопытством. Что же ты видишь в своих снах?
— Я вижу воду; иногда — своё отражение на поверхности водоёма; но, когда я наклоняюсь, желая рассмотреть своё лицо, оно покрывается рябью и исчезает. Я падаю в воду; она глубока и столь холодна, что обжигает мне губы. Я делаю глоток и просыпаюсь.
— Любопытно. Может, тебе следует посвящать больше времени упражнениям в сосредоточении? Попытайся вспомнить какие-нибудь подробности из событий своего прошлого. До тою, как Эдан нашел тебя на леднике. Думаю, тебе на пользу могла бы пойти обыкновенная медитация.
—- Спасибо, Учитель. Я непременно воспользуюсь вашим советом.
— Надеюсь.
Белый ястреб сделал круг над головами Эдана и Эльга и доверчиво уселся на предложенную ему руку.
— Учитель, а вы уверены, что с Бринном всё в порядке?
— Вполне! — ухмыльнулся старый маг.
— Прошло уже две недели с того дня, как он по вашему совету удалился на вершину Чёрной горы, и до сих пор пребывает там, погрузившись в сосредоточение.
— Он осознаёт свою природу, Эдан, а для бога это непростая задача. Вероятно, ему потребуется много времени: недели, месяцы, а может быть, и годы.
— Странные веши последнее время творятся в наших краях, Учитель. Огромное количество Силы сконцентрировалось в наших горах. Звери и птицы тоже ведут себя необычно...— Эдан осторожно погладил указательным пальцем усевшегося на его предплечье ястреба-альбиноса. — Да и с погодой творится что-то неладное!
Последнее замечание было сущей правдой: грозовые тучи со всех окрестных земель собрались к пику Чёрной горы и раскручивались вокруг неё подобно гигантской воронке.
Эльг обратил задумчивый взор в сторону круглого, находящегося как раз над вершиной просвета, сквозь который виднелось закатное солнце, причудливо окрашивавшее края грозовых туч.
— Ты прав. Впрочем, ничего удивительного. Все знаки свидетельствуют о важности происходящего.
Внезапно молния ударила в плоскую вершину, где находился Бринн. Через несколько секунд до них донёсся мощный раскат грома. Птица на руке молодого человека вздрогнула и заклекотала. Молния ударила вновь, и воздух наполнился запахом грозы.
—- Не бойся, птичка. — Эдан снова погладил ястреба. — Учитель, правда он симпатичный?
— Да, ничего себе! — внезапно послышался голос у него из-за плеча. — А волноваться действительно не стоит, по крайней мере, пока для беспокойства нет оснований!
Двое людей на смотровой площадке мгновенно развернулись на месте и уставились на незваного гостя. Ястреб исчез. Вместо него за спиной Эдана стоял человек в коротком плаще из белых птичьих перьев. Он был не молод и не стар, не низок и не высок; волосы у него были чёрные, а коротко подстриженная рыжеватая борода чуть курчавилась. Глаза незнакомца, напоминавшие два ярко-синих самоцвета, смотрели на собеседников внимательно и чуть-чуть насмешливо. Пальцы одной из рук он запустил за шикарный широкий пояс, украшенный золотыми пряжками, а на ладони другой небрежно подкидывал пару странных предметов — шариков из какого-то упругого материала с торчащими из них острыми металлическими шипами.
— Мир вам, почтеннейшие! — с некоторой иронией в голосе произнёс незнакомец. — Нижайше прошу прощения за то, что нарушил ваше уединение. Однако место вашего расположения показалось мне наиболее удобным наблюдательным пунктом в округе.
С такими словами незнакомец плюхнулся на резную каменную скамью рядом с Учителем, потянулся всем телом и положил одну босую грязную ногу на другую. Весь его вид говорил, что устроился этот странный пришелец здесь надолго. Эльг и Эдан остолбенело глядели на него, не в силах вымолвить ни слова.
— Здорово! Слушайте, а не поджарится там ваш дружок? Даже подумать страшно — жареный Бринн!
— Вы знакомы с ним? — Эдан непроизвольно отступил на шаг назад.
— По правде говоря, не представлен, — пожал плечами незнакомец. С ловкостью ярмарочного фокусника он извлёк из воздуха узкий кинжал с костяной рукояткой, украшенной крупным сапфиром, и начал чистить им ногти.— Хотя, должен признаться, мы с Бринном вроде как родственнички.
— Родственники?! — Учитель вздрогнул, как ужаленный, -без промедления упал на колени и коснулся лбом пола. — Позвольте узнать ваше имя, господин!
— О, только без излишних формальностей! — помахал рукой незнакомец.— Называйте меня, скажем, Гони. Да-да, именно так — старина Гони. Однако на вашем месте я не стал бы пропускать этот великолепный спектакль только ради моей скромной персоны!
Горизонт в направлении Чёрной горы окрасился пульсирующим красноватым свечением. Молнии били в вершину без перерыва, и раскаты грома заглушали голоса людей на смотровой площадке пещерной крепости.
— Может, нам следует навестить нашего друга? — предложил старина Гони, которому явно наскучило бездеятельное сидение на скамье.
— До вершины тридцать лиг! — попытался было возразить ему Эдан, но Гони оборвал его. Со словами: «Это сущие пустяки!» он встал, сгрёб под мышку (в буквальном смысле) Учителя и его ученика и беспечно шагнул со скалы в пропасть. Молодой человек в ужасе зажмурился, ожидая неминуемого падения, однако ничего особенного не произошло. Открыв глаза, он осмотрелся и обнаружил, что стоит на плоской, как стол, вершине Чёрной горы.